По обе стороны реки - [45]

— Вы ж сами бачылы! — возмущался капитан, мешая русскую речь с украинской, — Вин же ж з мэнэ, з офицэра, погон зирвав! Да тильки за це можно було сажаты його рокив на п'ять! А колы б врачи со «скорой» не зробылы йому укола, то ж вин запросто мог кого-нэбудь и вбыты!

— Плохой вы офицер, если позволяете так запросто с себя погоны срывать! — заметил первый секретарь, — Ну, ладно, давайте теперь послушаем, что скажет этот драчун…

Он обернулся к Удальцову:

— Сергей Викторович, пригласите сюда вашего комсомольца!

В изложении Нодара происшедшее выглядело совсем иначе. Возвращаясь на рейсовом автобусе после второй смены, он услышал, как возле кабины водителя двое подвыпивших парней пристают к девушкам из его же стройотряда. Находившиеся рядом пассажиры вмешиваться в происходящее побоялись, и водитель, не мудрствуя лукаво, остановил автобус прямо напротив поселкового отделения милиция. Здесь добравшийся, наконец, до распоясавшихся хулиганов Нодар просто вышвырнул их из автобуса и сам выскочил за ними следом. Увидев это, водитель тут же захлопнул двери и уехал. Хулиганы же, сообразив, где оказались, тут же сбежали. Зато появились двое милиционеров, которые в грубой форме приказали ему пройти в участок. Спорить он не стал, поскольку был уверен в своей правоте, и уже собрался войти в помещение, когда один из милиционеров со словами — «Шевелись, чурка!» — толкнул его в спину. Но и тогда Нодар не стал отвечать ему, а лишь попросил милиционера не распускать руки. В ответ тот обругал его, упомянув при этом мать Нодара.

— Вы понимаете, — горячился Нодар, — у нас на Кавказе нельзя ругать по матери! За это сразу зарезать могут!

При этих словах начальник ГОВД посмотрел на Ивана Ивановича и развел руками. Мол, сами видите — настоящий уголовник! А капитан Хрипко возмущенно возразил:

— Та, шо вы слухаете, як та чурка бреше?! Да я, так его мать, никогда, бля, на людях не выражаюсь! Я, бля, все ж таки представитель власти!

Алексей заметил, как у Нодара напряглись скованные наручниками руки. Заметил это и Иван Иванович и, прервав тираду капитана, предложил Нодару закончить свое изложение событий.

— Я ему два раза сказал, чтобы он не ругал мать, но он продолжал ругать, а другой милиционер ударил меня сзади кулаком прямо по затылку. Я дальше точно не помню, что было… Помню, мне показалось, что я в Афгане, а вокруг — «духи»… Только я их не хотел убивать, мамой клянусь! Если бы захотел — сразу убил бы! Их же там всего трое было!..

Когда в кабинете не осталось лишних лиц, Иван Иванович спросил начальника ГОВД:

— Ну, и чем это грозит парню?

— Если только за «хулиганку», то от трех до восьми! — не задумываясь, ответил тот, — Но не забывайте — он напал на сотрудников милиции, и, между прочим, «при исполнении»!

— О том, что и как они «исполняли», я думаю, и вам, и вашим сотрудникам лучше помалкивать! — веско заметил первый секретарь, — Иначе легко можете оказаться рядом с ним!

Он обернулся к Захарову и невесело добавил:

— Да, что называется, «встречает Родина героев»! Вон какой «прямой плацкарт» у твоего друга получился — из Афгана да в Алдан…

В следующий раз Алексей увидел Нодара только на суде, где ему определили наказание в виде лишения свободы сроком на три года с отбыванием в колонии-поселении и возмещением нанесенного ущерба…

1996 г., март

…расположенное в зале ожидания кафе было пустым, как и весь аэропорт.

— Мариночка! Сделай нам, пожалуйста, два хороших кофе! — обратился к молоденькой официантке Нодар, и, повернувшись к Алексею, уточнил:

— Или тебе чего-нибудь покрепче? Сам-то я, если помнишь, пью только вино. А здесь откуда хорошему вину взяться? Придется, наверное, как Гиви, на араку переходить… Помнишь Гиви?

— Помню, конечно! — ответил Алексей, — Ты лучше скажи, где пропадал все это время? Я тебе писал в зону, но ответа не получил. Ты, наверное, обиделся на меня тогда?

— За что мне было на тебя обижаться? — с недоумением посмотрел на него Нодар, — Ты для меня тогда очень много сделал. Я ведь запросто мог загреметь лет на десять! А не писал, потому что самому стыдно было… И себя подвел, и тебя опозорил — вот, мол, какие у него друзья! Да и встретиться с тобой совсем не так думал… Я же после Афгана почему на БАМ поехал? Знал, что ты тоже где-то здесь! Думал, найду, снова вместе будем…

Нодар замолчал, но Захаров, понимая его состояние, не торопил, терпеливо ожидая, когда тот сам решит продолжить свой рассказ.

— Сидел я в Верхнем Куранахе, хотя «сидел», наверное, громко сказано! Ночевал в зоне, а работал как обычный рабочий, без конвоя и охраны. Направили меня в ДРСУ, которое АЯМ обслуживает. «Скальник» на КРАЗе возил, на грейдере тоже работал… Через два года и вовсе с «надзора» сняли по УДО. Домой возвращаться не захотел — стыдно было… Так и остался там, в Верхнем. «Подженился» на одной разведенке — у нее там свой домик — так и жил бы, наверное, до пенсии… А после из Афгана стали возвращаться наши… Особенно много — в 89-м, когда оттуда войска совсем вывели. И через одного — либо «на поселение», либо в «строгую»! Ты же слышал, наверное, какие они оттуда приходили! Чуть что — сразу в «бой», а воевать нас научили хорошо!..