По Мыслящим королевствам - [71]

– Хорошо, господин. Я скажу, господин. – Девочка прижала маленькую куклу к груди. Вулканическое стекло было скользким, прохладным и чуть маслянистым на ощупь.

Высокий добрый чужеземец присоединился к своим спутникам, и они вскоре скрылись из виду. Девочка занялась куклой, что-то ей бормоча и воркуя. Поэтому она не видела, как ее отец поднялся с колен и в гневе бросился к проктору Бисгразу; как хлынула кровь у него из головы, когда бдительный солдат со всей силы ударил его сзади тяжелым древком копья. Она не видела и не слышала, как мать с криком рухнула на скрюченное неподвижное тело, не слышала, как хохотали солдаты, грубо волоча женщину к розовым кустам, которые были ее гордостью и отрадой.

Бисграз продолжал наблюдать за грабежом, пока наконец даже он не убедился, что в жилище взять больше нечего. Удовлетворенный дневной работой и нимало не уставший, он отдал приказ об отправлении повозок. Дисциплинированные солдаты построились в две шеренги по обоим флангам наполненных добычей телег и по сигналу проктора двинулись вперед. Большую повозку триумфально доставят к ратуше. Ее меньшая сестрица свернет на тихую боковую улочку и в итоге окажется на вместительном огороженном дворе величественного особняка Кавина Бисграза, Генерального проктора Бондрессея.

Натянув поводья, проктор последовал за процессией. Внезапно вспышка света привлекла его внимание и заставила остановиться. Бисграз из любопытства поворотил коня и потрусил назад, к источнику блеска. Он находился на ладони девочки. Склонившись в седле, проктор елейно улыбнулся и показал на предмет:

– Что это у тебя такое, дитя мое?

Девочка ответила, не поднимая взгляда:

– Я с вами не разговариваю. Вы обидели папу и маму.

– Ай-ай-ай, девочка. Я лишь выполняю свою работу.

– Вы плохой человек.

– Может быть, но дело делаю хорошо. Так что выходит, что я – хороший плохой человек. – Телеги у него за спиной катились в направлении столицы.

Нахмурившись, девочка посмотрела на проктора:

– Так не бывает.

– Еще как бывает. Ты поймешь, когда станешь постарше. Ба, да ты прехорошенькая. Может, я еще приеду навестить тебя попозже.

– Нет, – решительно сказала девочка.

– У тебя отцовский характер… но я тебя прощаю. – Он еще немного нагнулся в седле. – Можно мне посмотреть эту маленькую игрушку? Откуда она у тебя?

Девочка повернулась, чтобы показать.

– Мне дал ее добрый человек. Он был такой чудной.

Бисграз проследил за ее протянутой рукой, но грязные иноземцы уже скрылись из виду.

– Экзотическая вещица. По-видимому, откуда-то издалека. Любопытно… Превосходная резьба. У меня у самого собрана изрядная коллекция произведений искусства, но я никогда не видел ничего подобного. – Он протянул руку. – Дай-ка посмотреть.

– Нет. – Сжав куколку в руках, девочка отпрянула от тянущихся пальцев.

Надувшись, проктор убрал руку.

– Я хотел только взглянуть. Если ты дашь мне ее поглядеть, я верну кое-что из вещей, которые забрали солдаты.

Девочка неуверенно разжала пальцы и долгим, напряженным взглядом посмотрела на фигурку. Затем протянула руку вверх и подала статуэтку проктору. Он вертел ее в пальцах, восхищаясь изысканной работой и игрой света на глянцевитой черной поверхности.

– Она сделана куда искуснее, чем я думал. Спасибо, дитя мое. – Тронув поводья, он повернул Руна и поехал. Позади него девочка заплакала.

– Отдайте! Вы обещали, вы обещали!

– Когда станешь старше, поймешь еще кое-что, – бросил он, обернувшись. Проктор опустил изящную фигурку в карман камзола, сожалея, что мать девочки не в состоянии заняться своим отродьем и заставить ее заткнуться. Он не выносил плача.

Поздравив солдат с отлично выполненной утром работой, проктор отделился от основного контингента, предварительно сунув что-то в ладонь командира. Воины продолжили свой путь в город с более вместительной из двух повозок, а Бисграз свернул вслед за меньшей на совершенно другую дорогу.

Привычные к разгрузке расторопные слуги с каменными лицами ждали возвращения хозяина. Никто из них не улыбнулся его удаче, никто не издал веселого приветствия, когда проктор спешивался и взбирался по ступеням, которые вели в огромный зал. Никто из работавших у проктора в его присутствии никогда не улыбался, дабы это не было превратно истолковано. Бисграз полагал, что, держа своих людей в страхе, он обеспечивает их преданность. Ибо гораздо труднее воровать у господина, которого ты боишься, нежели у того, кого считаешь безобидным.

Обед уже поджидал хозяина и, к великому облегчению поваров и прислуги, был признан проктором съедобным. Покидая столовую, Бисграз в уме подсчитывал доход, который сумеет извлечь из своих утренних трудов. Получалось недурно.

Войдя в библиотеку, он стал придумывать, куда бы поместить экзотическую резную безделушку. Оставалось несколько пустых ниш, в которых можно было бы высветить ее глянец, и местечко на главном письменном столе, уже заставленном прекрасными каменными статуэтками. В конце концов проктор решил поставить новое приобретение на инкрустированный читальный столик рядом со своим любимым креслом, где он сможет почаще смотреть на вещицу, пока, как это бывало всегда, она ему не наскучит и не будет переставлена на новое место.