По миру с барабаном - [23]

Еще через какое-то время охранник расположенной по соседству стоянки велосипедов угостил меня грушей. Мне было почему-то стыдно – и очень вкусно! Он даже вынес для меня из своей белой будки мягкий стул, чтобы я мог с удобством оглядываться по сторонам, высматривая наших непутевых ребят. Как они найдут нас?!

Один раз мне послышался барабан. Я побежал на звуки, но они прекратились, и я никого не увидел. А в 3 часа дня – раздались настоящие… Это были они!

Ребята рассказали, что приехали в совершенно другое место. Мы встретились абсолютно случайно. Они решили обойти все пять буддийских храмов Шанхая, чтобы найти нас, и это могло бы занять – пешком, ведь у них закончились деньги! – дня два-три. И вот, когда они проходили по параллельной улице, киевский Слава повернул голову – и вдалеке увидел желтое пятно – мою монашескую одежду. Что же заставило его посмотреть вбок? Он говорит, что услышал барабан. Хотя я совершенно спокойно сидел на своем стуле…

Мы обрадовались столь чудесной встрече и все как-то притихли. В ожидании Учителя и Сергея харьковский Слава стал по просьбе Андрея вслух переводить с английского трактат Нитирэна. Но вскоре снова начались пустые разговоры, Славы пошли бродить по окрестностям, Андрей заснул на рюкзаках, и в результате только я заметил возвращение Сэнсэя с Сергеем. Учитель и обрадовался, и рассердился. Сказал, что не стоило бы брать «этих» в Японию. И снова исчез вместе с Сергеем – искать нам ночлег. Когда Славы вернулись, а Андрей проснулся, они спросили, чего им ждать от Сэнсэя. Я ответил: «Худшего».

Наконец мы отправились ночевать в те же самые трущобы. Ребята молчали и боялись даже смотреть на Учителя. Стали укладываться спать. Я не выдержал: «Вообще-то Сэнсэй очень серьезно отнесся…» – «Да, надо бы извиниться», – ответил киевский Слава и попросил Пепсо (так они почему-то называют друг друга со Славой харьковским) пока не ложиться. Они достали карту Ханчжоу и пошли в комнату к Учителю, чтобы объяснить, что запутались в многочисленных автовокзалах, да еще плюс пробки, и поэтому опоздали на автобус. Тэрасава-сэнсэй спокойно выслушал и сказал, что причина не в пробках, а в их неправильных мыслях, в том, что они превратили духовное странствие в шоп-тур, а Учителя – в гида, который к тому же платит за всех. Он не собирается это терпеть, пусть поищут себе учителя более мягкого и терпимого. В нашем случае погоня за покупками особенно опасна. Ведь это буддийское паломничество – одно из первых в истории новой России, и мы должны показать правильный пример, чтобы люди могли отличить стекло от алмаза. «Вы падаете в реку, где вас некому спасти, потому что все тоже тонут. Спасти можно только с берега», – подытожил Учитель. И мы поняли, что это он – на берегу…

Мы несколько минут сидели в молчании. Мне показалось, что я даже больше чувствую стыд за ребят, чем они сами. В конце концов я упал в ноги Учителю – и все последовали за мной. Сэнсэй принял наше раскаяние и завершил беседу короткой молитвой, трижды пропев «Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё».

Кажется, я загордился тем, что поклонился первым: когда после ужина я зашел к Сэнсэю пожелать спокойной ночи, то больно ударился о притолоку. Китаец, хозяин трущобы, увидев это, засмеялся и показал жестами, что надо всегда кланяться, заходя к Учителю.

30 сентября 1994 г. Уже третий день мы в Шанхае в ожидании корабля до Японии. Потихоньку привыкаем к европейской жизни. Шанхай – один из самых европейских городов Китая. Даже в архитектуре здесь чувствуется влияние англичан. Японская культура тоже наложила свой отпечаток – тут популярны караоке-бары. В одном таком баре мы даже попели.

Сегодня и завтра отмечается День независимости Китая. Вечером огромная телебашня, которую киевский Слава назвал «Родина-Отец», красиво светится разноцветными огнями. Вся набережная заполнена народом, желающим посмотреть на иллюминацию, а потом начать народные гуляния по приморскому проспекту, автомобильное движение на котором перекрывают по случаю праздника до следующего вечера.

Мы ужинаем в ресторанчике с русской надписью «Добро пожаловать». В его окне – аквариумы с живыми жабами и рыбами. Впервые за все путешествие мы взяли пива. Хотя по ресторанам мы ходим без монашеской одежды, чтобы не смущать китайцев, все равно они, кажется, всё понимают: наши наголо бритые головы предательски блестят. Вдруг в ресторан вваливается компания здоровенных колоритных (особенно на фоне китайцев, в основном низкорослых и для нас как будто на одно лицо) мужиков, с порога матерящихся, тыча пальцами в аквариум: «Жабы, …!» Мы расхохотались, так давно мы не слышали русского мата. Но молчим, ждем, что будет дальше. «Сейчас разберемся с монахами!» – говорят русские. Они явно уже поддатые. «А ничего она», – позволяют себе об официантке. «Вы моряки?» – наконец спрашивает киевский Слава, сам сын моряка. Те очень удивляются, становятся менее развязными, подсаживаются к нам, расспрашивают. Харьковский Слава делится своим недавним открытием, как по-китайски звучит «сволочь» и «пошел на хрен». Киевский Слава, пытаясь найти подход к этим простым мужикам, объясняет, что цель нашей духовной практики – дать людям то, чего им недостает, даже если ты миллионер. Заметив на наших со Славой пальцах обручальные кольца, моряки удивляются, какие же это монахи с женами. Слава отвечает, что запрет только на «б…ство». Только что матерившиеся моряки смущаются, говорят, что в христианстве это называется «прелюбодеяние». Они впятером работают на греческом судне, уже неделю корабль стоит в Шанхае на погрузке. Радостно вспоминают Россию, Украину, особенно Одессу, обсуждают с нами такие вещи, которые на родине показались бы незначительными. На прощание жмут каждому из нас руку: «Наконец-то можно пожать человеческую руку!». А мне один сказал: «Смотри, москвич, ждут тебя мама с папой»…