По медвежьему следу - [20]

Очередь на автобус выстроилась длинная, а времени до конца работы треста оставалось в обрез. Откладывать на сутки все, что мысленно он уже отрепетировал, конечно, не хотелось, да и общежитие не подходящее место для хранения столь ценного груза.

Все это заставило Бориса не пожалеть денег на такси, хотя до получки оставалась еще неделя.

Почти за час до звонка, который называли шабашным, он ввалился в отдел, сгибаясь под тяжестью походного снаряжения, держа, как флаг, огромный букет багульника. И хотя Борис постарался придать лицу невозмутимость, Пластунов, едва на него взглянув, блеснул синевой глаз и воскликнул:

— Все ясно! Показывай трофеи!

Тут уж Борис не удержался, просиял и начал раскрывать полевую сумку.

— Погоди, — остановил его Пластунов, — чтобы лишний раз обедню не служить, пойдем в лабораторию.

Там он и все три минералога треста склонились над трофеями. Борис ожидал тщательной, по всем правилам, проверки с применением техники, но они ограничились осмотром — быстро, привычно. Обмен взглядами заменил слова, и Пластунов взялся за телефон:

— Я, товарищ главный, по медвежьему делу. Да, прибыл, и, представь себе, со щитом! Мы в лаборатории… — Положив трубку, он улыбнулся: — Через пятнадцать минут, сказал, закончит экспертный совет и прибежит!

Шахов появился даже быстрее, а вместе с ним лысоватые, седоватые члены экспертного совета и секретарь Зоя.

Борис не удержался и предоставил не Шахову, а ей первой осмотреть сверкающие медвежьи зубы.

Шахов, Пластунов и все эксперты выглядели усталыми и бледными, особенно в сравнении с Борисом, который как будто вернулся с курорта. Поначалу все они молча, подозрительно оглядывали медвежьи трофеи, сосредоточив внимание не на эффектных зубах, а на песчинках. Разглядывали их в лупу, а пом. директора по науке Косякин (Борис знал, что вулканическая тематика подчинена ему) попробовал несколько песчинок на зуб и попросил включить МБС — микроскоп бинокулярный стереоскопический.

Первым осмотр закончил Шахов.

— Как видишь, чудеса иногда случаются! — сказал он.

В том, что найдено золото, уже не сомневался никто, и эксперты заговорили оживленно, короткими репликами, понятными лишь специалистам.

— Такое, помнится, на Джеты-горе!

— Наверно, типа Крипель-клик, с телуридами!

— Вряд ли элювий, вероятно, голова жилы!

— Думаю, штокверк!

Шахов движением руки остановил разговоры, и все внимательно выслушали пояснения Бориса, потом задавали вопросы, разглядывали схему района, на которой крестом было обозначено место находки. Борис обратил внимание на то, что все они между собой на «ты» и только к нему обращались на «вы».

Пронзительный звонок закончил рабочий день, но никто не уходил, и оживленный разговор продолжался. Приводили примеры, советовали, что предпринять, и один седой азартно возражал другому:

— Здоров ты, Витька, врать!

Заметив удивление Бориса, Пластунов чуть улыбнулся:

— Мы сейчас как старые гончие, почуявшие след!

Все это было для Бориса внове, интересно, но он посмотрел на Шахова очень выразительно, и тот, чуть улыбнувшись, сказал:

— Понимаю, не терпится на вулканы, но прошу не спешить — закончите все, как положено. Срочно выполните анализы, подготовьте вместе с Сергеем Степановичем заключение. В пятницу заслушаем вас на дирекции, и тогда — в путь. А пока благодарю за хорошо выполненное задание! — Он положил на плечо Борису свою единственную руку.

Остальные тоже его поздравили. Все это было приятно, но из-за отсрочки настроение упало, а дальше вовсе испортилось, но совсем по иной причине.

Привычно он отправился на почту и получил не письмо, а письмецо, без единого теплого слова. Таня сообщила, что собирается в двухнедельную поездку Ленинград — Таллин. «И Володя тоже». Эта короткая фраза заставила забыть о делах служебных. Пришлось расстегнуть воротник, так стало жарко.

«Ну и пусть! Мне-то что… Я не прикован, как галерный раб… Завтра же преподнесу Зое половину багульника, предназначенного для украшения отдела… И дорогу на почту забуду!» — успокаивал он себя по пути в общежитие, громко стуча каблуками по дощатому тротуару.

ПОСЛЕДНИЙ БАРЬЕР

Весть о сенсационной находке распространилась по тресту быстро, в немалой мере благодаря Зое. Когда Борис пришел отметить командировку и вручить багульник, в приемной было людно и она, представив всем «медвежатника», сообщила о его трофеях.

Был при этом редактор стенной газеты, и через час появилась «молния» — информация о трофеях «медвежатника Струнина». Так молодой специалист оказался на миг в центре внимания и надолго получил прозвище.

Находка заинтересовала, многие заходили в отдел, смотрели, расспрашивали, улыбались «медвежатнику».

Зоя просила заходить, сообщать последние известия, но надо было работать аврально.

Вместе с Пластуновым и минералогами из лаборатории Борис изучал тяжелую и легкую фракции, отбирал золотники на анализы — спектральный, химический, рентгено-структурный, обрабатывал их результаты. Они поступали с завидной быстротой — Шахов обеспечил «зеленую улицу».

А по вечерам Борис корпел над отчетом о командировке.

Подходил к концу третий день такой авральной работы, когда к Пластунову зашел Басов — по месткомовским делам, как он особо отметил, здороваясь. Быстро с ними покончив, он проявил и попутный интерес к «золотомедвежьей» сенсации.