По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 1 - [86]

— Пожалуйста, предъявите Ваши документы, — вежливо обратился незнакомец по-английски.

— Одну минуту, они у меня в машине, — физиономию киллера озарила приветливая улыбка. Он открыл водительскую дверь и наполовину скрылся в салоне, делая вид, что тянется к бардачку. Тем временем его правая рука незаметно извлекла «Беретту» из наплечной кобуры. Гансов спокойно вылез из салона и, встав к незнакомцу вплотную лицом к лицу, выстрелил дважды в грудь. Этого никто не услышал, поскольку пистолет убийцы был снабжен глушителем. Тело полицейского обмякло, и Гансов осторожно усадил полицейского, облокотив спиной о стоявшую рядом машину. Затем он запрыгнул в Pajero и, чуть не сбив двух прихожан, с визгом шин вылетел со стоянки. Выезжая на главную дорогу, ведущую к хайвэю, киллер разминулся с двумя полицейскими машинами, которые ехали в сторону храма. С замершим сердцем он уставился в зеркало заднего вида: сегодня удача отвернулась от него — полицейские машины, развернувшись и включив сирены, пустились в погоню.

Тассоса Ангелиса спасло чудо. Во внутреннем кармане пиджака лежал бумажник, в одном из отделений которого покоилась серебряная табличка с изображением ребенка. Он уже неделю возил ее с собой в надежде доехать до храма целителя Пантелеимона и разместить перед иконой святого в благодарность за чудесное исцеление любимой дочки. Мария три месяца назад тяжело заболела инфекционным менингитом. Врачи предсказывали самое худшее. Вот тогда они с женой и отправились в церковь, простояв перед иконой святого на коленях всю ночь. Наутро девочка была практически здорова, а врачи только разводили руками[27]. Толстый кожаный бумажник вместе с серебряной пластиной практически остановил пули. Полицейский потерял сознание лишь на несколько секунд. Придя в себя, он позвонил в участок и сообщил о случившемся.

Димитрис Димитриу сидел за рулем первой из двух преследовавших преступника полицейских машин. Две минуты назад по рации он получил информацию о том, что его лучший друг Тассос ранен преследуемым киллером. Было дано разрешение открывать огонь на поражение без предупреждения, но Димитрис понимал, что это крайняя мера: не его дело решать, кто будет жить, а кому пора умереть. Словно робот, вел он мощный «Toyota Land Cruiser», непрерывно сокращая расстояние до преследуемого Pajero. Киллер был не в себе: он постоянно делал непонятные и нелогичные маневры, пару раз чуть не перевернув автомобиль. Водитель явно не знал района города, в котором пытался оторваться от преследователей, но почему-то решил уходить переулками: его участь была решена. Примерно через 10 минут преследования Гансов заехал в тупик: дорогу ему преградил забор, которым было обнесено строящееся здание, сзади его плотно блокировали две полицейские машины. Водитель выскочил из машины и юркнул в дыру в заборе, оказавшись на стройплощадке. Димитрис, не обращая внимания на своих коллег, кинулся следом, уверенно держа в руке табельный револьвер. Гансов бежал на последнем дыхании: перед глазами все плыло, а голова горела нестерпимым огнем. Киллер запрыгнул на невысокое препятствие и, обернувшись, выпустил в преследователей несколько пуль. Димитрис выстрелил в ответ. Пуля попала Гришане в бедро, и он, охнув, медленно завалился навзничь. Торчащая со дна котлована арматура пронзила тело киллера насквозь. Гансов забился в агонии и замер, испустив какой-то непонятный леденящий рык. В момент смерти его взгляд затуманился, перед глазами возник образ темного длинного коридора, по которому он несся с огромной скоростью к яркому всепоглощающему свету. Наконец свет заполнил собою все пространство, а перед Гришаней возникло лицо встреченного месяц назад старца. Его пронзительные голубые глаза были печальны, могло даже показаться, что он плачет. «Я исправлюсь, я больше не буду, простите», — Гансов не слышал своих слов, но был уверен, что старец все понимает. В ответ он услышал:

— Поздно.

Трое полицейских стояли в оцепенении. Наконец Димитрис хриплым голосом произнес:

— Он умирал, словно бешеная собака…

* * *

Дальнейшее чтение Евангелия далось мне еще тяжелее: вот Господь в полном изнеможении дошел до Голгофы, где Его пригвоздили ко кресту. Эта казнь была самой позорной и самой лютой. Человек держался на четырех гвоздях в запястьях и ступнях. В изнеможении он повисал на руках, и тогда возникала асфиксия из-за перенапряжения мышц в районе груди — становилось нечем дышать, ему необходимо ослабить напряжение в районе плечевых суставов, и он, опираясь на пробитые гвоздями ноги и превозмогая нестерпимую боль, поднимался повыше. Дышать становилось легче, но боль в ногах нестерпима — человек опять повисает на руках. Такое движение продолжается до самой смерти, которая наступает очень не скоро — через несколько часов. Господь мучается на кресте, а стражники по жребию делят Его одежду: ничего не изменилось в мире, ничего! Вокруг стоят зеваки, они кричат Ему, чтобы явил чудо и сошел с креста. Всем интересно, забавно или просто любопытно. И только сердце Матери рвется на части от горя. Она здесь, Она рядом со Своим Сыном, как Она смогла все это перенести!?