По ком воют сирены - [9]

Тот едва заметно склонил голову заученным жестом и перевел взгляд на седого. Тот махнул рукой:

— Мне тоже.

Официант исчез в направлении кухни.

— Слушал вчера вашу речь, Илья Аркадиевич. Хорошо вы спикеру нашему, от души так, по соплям дали…

— Ну, так сколько же можно терпеть это хамство? Ты ведь слышал его разговоры о реприватизации?

— Конечно.

— И что, это по–людски?

— Ну–у-у–у-у, — протянул, изображая на лице порицание, Геннадий Иванович. — И близко не стоит.

— Вот. Так оно и есть. Ты хоть и генерал, Гена… Я понимаю, непросто тебе. Погоны давят на все места, — Илья Аркадиевич выразительно провел ладонями вокруг головы,, — но понимать‑то должен, чем их напор грозит нашему государству. Это же возврат к старой реакционной модели управления. Волюнтаризм в его чистейшем проявлении!

— И государству тоже может достаться, — понимающе улыбнулся Геннадий Иванович, — но нам с вами в этой ситуации надо спасать в первую очередь наш металлургический комбинат. Там при приватизации столько всего наворочено, накручено… Вы же наверняка помните, как тогда вопросы решались… Сейчас, если вылезет все наружу… Мне конечно как генералу, — он скопировал жесты собеседника вокруг головы, — особенно бояться нечего, броня у нас крепка. А вот вам, великому политическому деятелю современности, широко известному не только у нас, но и за рубежом… Такая куча дерьма сразу на голову… Совсем она вам будет не вовремя…

— Да, что некстати, то некстати. Тут ты прав. «Приложить голову» и «приложить руки» ─ две большие разницы. — Илья Аркадиевич недобро покосился при ехидных словах собеседника.

— Дерьмо, оно, вообще, редко к столу приходится.

Призраком скользнул за спинами официант, и после его ухода перед собравшимися обедать мужчинами остались две пиалы с салатом.

— Во–во. Чуть не доглядишь, откусят руки по самую голову, вместе с ногами… еще и измажут всего… — Илья Аркадиевич не договорил, взял вилку и занялся салатом.

— После вчерашнего выступления у нас появился неплохой финансовый маневр. Я был в восторге от ваших экономических выкладок по дефициту бюджета. Они четко подтверждают своими выводами нашу стратегию развития экономических реформ в государстве. — Геннадий Иванович решил реабилитироваться за неуместный выпад, сделанный им в отместку за непрозрачный намек на скудоумие офицеров спецслужб.

— Не только, Гена, не только… Экономика экономикой. Это само собой. А политический маневр тоже всегда должен быть. Они себя сейчас сами загоняют в ловушку. Что удумали? Пассионария из быка этого делают… Клоуны… Обратил внимание, чем загружают эфир?

— А то, как же. Уже третий день пошла раскрутка этой пиар–акции. Неплохо задумано. Бьет электорат наповал. Сколько в этих вещаниях искренности. Чем крыть сподобимся? Будем давать опровержение по нашим каналам?

— Нет. Не будем.

— Совсем?

— Совсем.

— Гм. Объясните. — Геннадий Иванович отложил вилку и, стараясь выпускать дым в сторону собеседника, закурил.

— Завязывал бы ты с никотином, — недовольно махнул рукой перед лицом Илья Аркадиевич. — Не видел антирекламные ролики? Курение очень вредно для здоровья.

— А вы давно бросили?

— Неважно. Не обо мне речь. Ты офицер, у тебя должна быть железная… даже стальная сила воли…

— Будем изыскивать резервы. Приложим максимум усилий. Мы остановились на том, что отвечать на пиар–кампанию наших оппонентов нецелесообразно. — Геннадий Иванович начал активней затягиваться сигаретой.

— Не совсем так. Мы сделаем контрудар гораздо красивее, эффективней и, что немаловажно, дешевле.

— Каким образом? И эффективней и дешевле? И то, и то? Звучит как‑то нереально. — Генерал, затянувшись несколько раз подряд, затушил окурок и отставил пепельницу.

— Смотри. Они сейчас плотно атакуют по всем направлениям. Пресса, телевидение, радиовещание. Пресс–клубы, интервью, круглые столы всякие. Просто бомбят народ этой идеей. Так?

— Так.

— Устоять под таким натиском какие‑нибудь мозги смогут?

— Немногие, — поколебавшись, ответил Геннадий Иванович.

— Правильно, немногие. И то, способны на такое лишь те, кто посвящен во все эти хитрые ходы. Они пытаются изо всех сил вложить в мозги массам определенную мысль, и поскольку тратят на это сумасшедшие бабки, то обязательно своей цели добьются.

— А мы что, будем на это молча смотреть? — Геннадий Иванович потянулся за сигаретой, но, взглянув в глаза визави, отдернул от пачки руку.

— Будем. До определенного момента. Мы будем выжидать до самого конца их акции…

— И что потом?

— А потом, Гена, мы подхватываем уже почти усвоенную народом идею и… Что?

— Ага. Понял. Доводим ее до абсурда. И эффективней, и дешевле. Точно. Так и есть. — Геннадий Иванович радостно схватился за ложку и принялся с наслаждением вкушать материализовавшуюся перед ним солянку.

— Прием этот не нов. Подзабыт просто. Да и пользоваться им можно в редких случаях и очень–очень бережно. Это как раз тот случай, когда он подходит идеально. Главное, запустить механизм вовремя. Не прощелкать момент. Ни днем раньше, ни днем позже. И, не ослабляя натиска, лить, лить и лить их же варево в головы простому люду. Результат будет потрясающий.

— Ясно. Выглядит суперкрасиво. После вашего объяснения в успехе не сомневаюсь. Что требуется от меня?