По горам и тундрам Чукотки. Экспедиция 1934-1935 гг. - [48]

День длинный — скоро ведь равноденствие, — и при желании можно вернуться в тот же день обратно.

В Певек мы приезжаем как раз к открытию районного съезда. Это знаменательный день в жизни Чаунского района. Первый съезд был созван в самом начале организации Чаунекого района, когда этот район был только что выделен и районные организации еще не успели развернуть свою работу. Сегодня чукчи, собравшиеся из самых отдаленных частей района, смогут подвергнуть оценке и критике работу районных организаций и наметить пути дальнейшей работы.

Круглый дом клуба набит битком. Все скамейки заняты людьми в мехах, с черными волосами и темными лицами. Они внимательно выслушивают речь председателя райисполкома Тыкая. Он хороший оратор — по лицам слушателей видно, что речь интересна и убедительна. Затем говорят русские — члены райкома и райисполкома и несколько чукчей — делегатов.

Только поздно вечером Тыкай мог переговорить с Ионле. Утром беседа была продолжена, я провел Ионле к Тыкаю, когда тот еще спал; в конце концов Ионле дал обещание доставить нас на Большой Анюй на своих оленях.

Я уже хорошо понимал тактику Ионле, его хитрую уклончивость, и мне это обещание показалось простой уверткой, чтобы отсрочить время и не вступать в открытый конфликт с райисполкомом. Поэтому я опять просил райисполком командировать со мной до стойбища Ионле ответственное лицо, которое бы добилось выполнения обещания. Но до окончания съезда нельзя было оторвать никого для поездки, и мне пришлось удовлетвориться категорическими заверениями, что на обещание Ионле можно положиться.

Тотчас, не теряя ни минуты, мы выехали на аэросанях обратно в Чаун. Ионле поездка на аэросанях очень понравилась, и, может быть, только ради нее он согласился ехать в Певек.

Но в Чауне поведение Ионле подтвердило мое подозрение, что он дал обещание Тыкаю, только чтобы отвязаться: когда я предложил ему взять часть продуктов, предназначенных для уплаты за транспорт, он внимательно осмотрел их, но взял только немного сахару и чаю на дорогу. Он, по-видимому, опасался связывать себя получением аванса. В тот же день он уехал к себе в горы.

Снова неприятные дни ожидания в Чауне — когда же приедет Укукай с оленями? День, другой, третий, четвертый— и только 17-го приезжает Укукай. Он доволен— с ним 16 нарт хороших, жирных, как говорят на Севере, оленей. Но о Вео неприятные сведения: тот откочевал на север и не хочет ехать с нами. Какая-то злая рука систематически мешает нашей поездке.

И плохие олени Теркенто, и уклончивая тактика Ионле, и бегство Вео — все это звенья одной и той же цепи. Это влияние все еще сильной группы богатых кулаков-оленеводов, которые стараются проводить в тундре свою политику и помешать тем мероприятиям Советской власти, которые они считают для себя вредными. Наверно, и шаманы приложили здесь руку.

Все медленнее и медленнее

Месяц очень плохой — Ленеон, для скотины тяжелый,

Бойся его и жестоких морозов, которые почву

Твердою кроют корой под дыханием ветра Борея.

Гесиод (VIII в. до н. э.)

Новая наша кочевка с чукчами (иначе как кочевкой нельзя назвать передвижение экспедиции в условиях Чукотки) грандиознее, чем предыдущая. Кроме 30 нарт для нас и груза, в караване еще до пятнадцати груженых нарт с имуществом чукчей — погонщиков оленей и шесть легковых нарт.

На этот раз после моего категорического требования мне также дали легковую нарту, и геологические исследования будут обеспечены лучше.

Наш караван растягивается на полкилометра. Впереди едет на легковой нарте один из работников Теркенто, обычно старший, Теулин («гребец»). Его брат Лютом большей частью ведет одну из связок.

Третий чукча, Лейвутегын, огромный детина большой физической силы, гонит стадо запасных оленей и самок, предназначенных на убой.

Чукчи для себя убивают очень часто самок, потому что их мясо жирнее и нежнее. Постановлением райисполкома запрещено колоть на продажу самок: в правильно ведущемся оленеводческом хозяйстве число самок Должно значительно превышать число самцов.

Наше стадо, около пятидесяти голов, идет то параллельно с караваном, то позади, то сбоку, и свободные олени, врываясь в ряды нарт, пугают и путают упряжных. У нас очень разнородный состав каравана — олени Теркенто сильно истощены и везут плохо; олени, приведенные вчера Укукаем и принадлежащие ильвунейскому чукче Рольтыгыргыну, очень хорошие и идут бодро. Среди них есть и довольно дикие, особенно два-три молодых, которые запряжены в конце связок и везут жерди яранг. Эти жерди кладутся одним концом на маленькую короткую нарту, а другой конец в виде веера тащится по снегу. Так как этот груз не боится повреждений, то обычно в такую нарту запрягают необъезженных, молодых оленей. Когда к ним приближаешься, они храпят, поводят круглыми, красивыми коричневыми глазами с налитым кровью белком. К чукотским грузовым оленям вообще не рекомендуется подходить с левой стороны — они шарахаются и даже опрокидывают нарты: они привыкли, чтобы их запрягали подходя с правой стороны.

Зато легковые олени Теркенто совершенно смирные. Они измучены не только дорогой от гор в Чаун, но и постоянными разъездами в Чауне. Пока пастухи Теркенто стояли возле культбазы в ожиданий нашего отправления, — они все время ездили в гости, и в результате у легковых оленей торчат ребра и выступают углы таза. С таким караваном, где много слабых оленей, несмотря на то что груз на нарте не превышает 70 кг, мы будем двигаться медленно, и 15 км в сутки — предел мечтаний.