По дуге большого круга - [82]

Причем не только его. От Кировской области большая группа офицеров запаса уже оформлялась «в рекруты» местными военкоматами.

К этому времени Евгений Петрович был назначен главным строителем нового для рыбацкого флота страны типа судов – креветколовов. Правда, эти суда предназначались для экспорта в Объединенные Арабские Эмираты, но вспыхнувшая арабо-израильская война рикошетом ударила и по стапелям судостроительного завода. Строительство креветколовов было приостановлено, и на стапелях застыли пять корпусов недостроенных судов. Получилось, что Евгений Петрович временно оказался не у дел. Да и мотивы личного характера откровенно подталкивали его к тому, чтобы очертя голову принять предложение военкома и стать кадровым офицером.

Евгений Петрович понимал, что если примет предложение военкома, то, возможно, добавит воды на мельницу затаенных желаний первого секретаря объединенного горкома и главного инженера. Значит, если уж идти под погоны, да еще на всю жизнь, то идти следовало так, «чтобы не было стыдно за…».

На военной кафедре политехнического института студентов готовили к службе в войсках ПВО в должности командира стартового взвода, но ведь Евгений – кораблестроитель… И на флоте есть для него более толковое применение – военная приемка на судостроительном или судоремонтном предприятии. Здесь он, так сказать, в своей тарелке. К тому же военпред – это офицер-испытатель. Это именно то, что ему по душе, по нраву, по характеру: он – человек риска, но обдуманного, просчитанного и предусмотрительного.

Обо всем этом он и заявил военкому при очередной встрече. Заявил с прямолинейностью молодого абсолютиста: только на флот!

Военком, полковник-пехотинец с белоснежной от седины головой, с тремя нашивками за фронтовые ранения (два тяжелых и одно легкое) и несколькими рядами орденских планок на кителе, смотрит на него всепонимающим взглядом:

– Вообще-то, Гуримов, есть закрытое постановление Политбюро и приказ министра обороны. И ты, как коммунист, обязан исполнять волю партии, а я как военком могу сейчас же призвать тебя и отправить в дивизион ПВО. Куда-нибудь на Кушку или, допустим, под Ухту, на северной оконечности острова Сахалина. И будешь там зеленеть до самой пенсии. Но мне нравится твоя убежденная любовь к флоту. В общем… У нас с тобой этого разговора не было, а ты садись сейчас на поезд и мчись в Москву, в Министерство обороны. Попробуй там решить свои проблемы. Начти с того, что отыщи в Министерстве полковника… – И военком называет ему фамилию своего фронтового друга.

В Министерство обороны Евгений съездил. Потом еще раз поехал. Потом еще и еще. Несчетное количество раз побывал он в этом ведомстве. Но своего добился. Седой военком вместе с повесткой (теперь уже формальной) вручил ему и совсем неформальное направление военпредом в военную приемку судостроительного завода, на котором Евгений еще числился главным строителем.

Через месяц Светлана увидела его в военно-морской форме с лейтенантскими погонами. Стукнуло ему в это время двадцать семь лет, и про таких шутили:

– Такой молодой, а уже лейтенант!

В начале службы, когда на погонах были две маленькие лейтенантские звездочки, он думал, что будет выполнять только четко поставленные задачи командиров. Жизнь и служба показали, что постановка задач бывает весьма расплывчатой, а для выполнения многих из них требуется основательно подумать.

Первая его должность соответствовала званию капитана 3-го ранга и называлась «военпред». В то время он принимал для флота торпедные катера. Строили их на Сосновском судостроительном заводе, а потом перегоняли на Черное море для испытаний и передачи на флот.

И вот стали поступать рекламации на то, что в корпусах катеров образовывались трещины по сварным швам, причем в одном и том же месте: в районе кормы, где вваривался для прочности утолщенный лист. Создавались специальные комиссии, проверялась технология. Вроде бы все правильно. Комиссии на этом успокаивались, и делали вывод о конструктивной недоработке, но трещины продолжали появляться.

Евгения включили в состав одной из комиссий. Прочитав сборочный чертеж, он обратил внимание на то, что этот самый лист изготавливался из высоколегированной стали, а палуба из обычной.

«Стой, – подумал он, – но ведь и электроды для сварки должны быть особые».

Заглянув в спецификацию, обнаружил, что нет, указаны обычные электроды для низколегированных сталей. Евгения все-таки точил червячок сомнения. Он стал разбираться дальше и выяснил, что в чертеж внесены изменения согласно рационализаторскому предложению. Подняв первичную документацию, он выяснил, что один из работников отдела снабжения совместно с тем самым мастером ОТК, выполняя план по рационализации, предложили заменить марку электродов, объяснив это унификацией и экономией (обычные электроды стоили дешевле). Да и не надо было теперь разыскивать дефицитные электроды, которых на один корпус требовалось меньше пачки. Рацпредложение «на ура» прошло по инстанциям, вознаграждение за него пропили, как водится, в теплой компании, а что стали появляться трещины в корпусе, до рядовых работников как-то не доходило. Когда швы заварили правильными электродами, трещины перестали появляться. Тогда-то Евгений Петрович и понял мудрое изречение Козьмы Пруткова: «Зри в корень».