По другую сторону холма - [35]

Многие военные, зная об отвращении Рундштедта к нацизму, ожидали, что он возглавит их протесты против Гитлера, однако те, кто знал его ближе, понимали, что он не разделяет эту идею. Прежде всего его считали слишком прямолинейным и преданным понятию чести, чтобы участвовать в каком бы то ни было заговоре, требующем скрытности и расчета. Во-вторых, заговорщики хотели сохранить имя Рундштедта незапятнанным, даже если их цели были благими. Кроме того, нацистские агенты в рядах армии следили за этим известным человеком тщательнее, чем за многими другими.

В то же время некоторые генералы надеялись, что Рундштедт постарается договориться о перемирии с англичанами и американцами или по меньшей мере позволит им без сопротивления войти в Германию, чтобы остановить русских. После отставки Рундштедта в июле надежда эта угасла и возродилась лишь после его возвращения в сентябре. Тем временем 20 июля Клюге обдумывал похожий шаг, но колебался. Во-первых, это бы означало нарушение клятвы верности Гитлеру; во-вторых, немецкий народ так долго находился под воздействием пропаганды, что просто не поддержал бы его действия; в-третьих, солдаты на Восточном фронте обвинили бы офицеров на Западе в предательстве; в-четвертых, можно было навсегда остаться в истории изменником Родины. Вполне понятно, что все эти соображения оставались в силе, когда Рундштедта вызвали решать сентябрьский кризис. Да и было бы просто непрактично добиваться переговоров за спиной Гитлера, когда за тобой постоянно следят. Но психологический конфликт между чувством долга и разумом, а также постоянное вмешательство фюрера привели к тому, что деятельность Рундштедта оказалась практически парализованной, в то время как союзники полагали, будто он возглавляет оборону немцев на Западе.

Его роль в так называемом декабрьском «наступлении Рундштедта» в Арденнах была не более чем ролью отдаленного и сомневающегося наблюдателя. В отношении цели, времени и места план был разработан исключительно Гитлером, а в технических деталях усовершенствован Мантойфелем, командующим 5-й танковой армией. Исполнением заведовали Модель и два его главных подчиненных, Мантойфель и Зепп Дитрих, командующий 6-й танковой армией.

В конце октября Гитлер отослал свой план Рундштедту. В основе своей он базировался на той же концепции, что и план 1940 года. Союзники направили свои силы через Бельгию к Аахену и Кельну, не ожидая контрнаступления немцев, особенно в Арденнах. Психологический расчет был верен: 5-я и 6-я танковые армии должны были зажать противника в «клещи», прорвать слабую оборону американцев в Арденнах, а затем устремиться на север, пересечь Маас и встретиться у Антверпена. 6-я армия должна была двигаться по внутренней дуге, мимо Льежа, а 5-я — по внешней, мимо Намюра. 15-я армия должна была помогать 6-й танковой ударом с фланга к северу от Льежа, а 7-я — прикрывать с флангов 5-ю армию по пути на север.

Таким обходным маневром Гитлер надеялся отрезать 21-ю группу армий Монтгомери от их базы и от американских союзников, подталкивая ее к голландскому «Дюнкерку», даже если и не уничтожая полностью. Британия теперь находилась вне досягаемости, но ее армии были под боком и выбраны в качестве основной цели этого последнего удара. Военачальники же Гитлера считали эту цель слишком крупной ввиду нехватки ресурсов.

Понимая, что прямым протестом ничего не добьешься, Рундштедт, Модель и Мантойфель предложили более скромный альтернативный план: зажать в клещи выступ американцев к востоку от Мааса в районе Аахена. Но Гитлер был против ограничений любого рода, хотя Мантойфелю удалось убедить его внести некоторые изменения относительно времени и методов операции — фюрер охотнее принимал предложения более молодых генералов и был готов выслушивать оригинальные идеи, тогда как оставался глух к предостережениям. Эти изменения повысили вероятность застать противника врасплох, но нисколько не увеличили шансы на окончательную победу.

Операция была чересчур рискованной игрой с большими ставками. Все высшее руководство Германии понимало, что страна использует свой последний козырь и что у нее недостаточно ресурсов, чтобы одержать хотя бы небольшую победу, если только немцам не будет сопутствовать необыкновенная удача или военачальники союзников не покажут себя полными профанами. Не слишком уж благоприятные условия для наступления! На практике удар оказался достаточно внезапен, чтобы лишить противника некоторого преимущества и подвергнуть его войска опасности. Но немецкие войска были слишком истощены и не могли позволить себе обычных ошибок и просчетов, которые неминуемо случаются при любом наступлении. Мантойфель почти дошел до Мааса, но Зепп Дитрих, в распоряжении которого находились более крупные силы, и которому нужно было продвигаться на меньшее расстояние, быстрее столкнулся с трудностями. Когда резервы вновь переключили на поддержку Мантойфеля, было уже поздно что-то предпринимать против своевременного контрнаступления союзников. Наступлению не удалось достичь намеченных целей, а после того как оно закончилось провалом, у истощенной Германии осталось слишком мало резервов на долгую оборону.