По дорогам сказки - [143]

Лисица улеглась в ямке меж корней, аист встал рядом на пенёк, петушок взлетел на нижнюю ветку дерева, а гусак – на ветку повыше.

Петушок очень устал в дороге и потому сразу же спрятал голову под крыло и крепко уснул. Заснул и гусь. Аист тоже задремал. Только голодной лисице было не до сна. Она лежала и думала, как бы ей свернуть голову брату петушку и подкрепиться его мясом.

Думала она, думала и надумала.

– Горе нам, горе! – сказала она шёпотом. – Не видать нам больше ни белого дня, ни ясного солнца – ни мне, ни гусаку, ни этому красивому, доброму аисту!..

Аист услышал и открыл глаза.

– О чём эго ты горюешь, лисица-сестрица? – спросил он.

– Как же мне не горевать! – ответила лиса. – По доброте сердечной, только для ровного счёта, взяла я с собой этого глупого петуха. А теперь всем нам пропадать из-за него одного.

– Да чем же, матушка, досадил тебе бедный петух?

– Где тебе, простаку, знать!.. Этот несносный крикун так громко орёт по ночам, что его и за горами слышно. Разбудит он людей, они придут сюда и перебьют нас всех.

Испугался аист.

– Что же нам делать, лисица-сестрица? – спрашивает. – Придумай что-нибудь!

– Не знаю, – отвечает лиса. – Будь это в прежние времена, когда я была ещё грешницей, я бы сказала: «Пусть один умрёт, а трое живы останутся». А теперь и подумать так не смею: я ведь дала обет не убивать ничего живого.

– Ну, а я такого обета не давал, – говорит аист.

Ударил он петуха своим крепким клювом и убил на месте. Петух упал в траву. Аист нахохлился, подумал, подумал да и заснул, поджав одну ногу. А лисица всласть полакомилась мясом брата петуха.

На рассвете разбудила она брата гусака и брата аиста.

– А где же петух? – спросил гусак.

– Кто его знает? – говорит лисица. – Может быть, уже в раю. Ну, забирайтесь скорей ко мне на спину, я вас понесу дальше.

Аист и гусак так и сделали, и побежала лисица вперёд и вперёд по горам и долам.

Целый день были они в пути, а к вечеру добрались до берега озера. Тут и решили заночевать.

В полночь лиса разбудила аиста.

– Горе нам! – сказала она, заливаясь слезами. – Пропали мы!..

– Что такое приключилось, сестрица? – спросил аист. – О чём ты горюешь?

– Как же мне не горевать? – ответила лиса. – Чует мой нос на том берегу много домашних гусей. Перед рассветом проснутся они, загогочут, а наш дурак гусак, чего доброго, откликнется. Услышат люди, прибегут и перебьют нас всех!..

– Что же нам делать?

– В прежние времена я бы сказала: «Пусть один умрёт, а двое в живых останутся».

– Ладно, – говорит аист. – Ты бы это в прежние времена сказала, а я теперь скажу.

Подошёл он к гусаку, ударил его клювом по голове и убил на месте.

А лиса говорит:

– Ну и силён же ты, брат аист! Настоящий юнак!.. Прославила бы я тебя на весь свет, кабы смерть у меня за плечами не стояла. Да только чует моё сердце – не быть мне в живых…

– Почему так? – спрашивает аист.

– Худо мне! – отвечает лиса. – Строго соблюдаю я пост, ем одну траву, и нет у меня больше сил. Прощай, брат аист! Сейчас помру…

– Что ты, что ты! – говорит аист. – Больным мясо и во время поста есть позволяют. Вот лежит убитый гусак, он жирный, свежий, поешь гусятинки и утром будешь здорова. А как придём в святые места, ты покаешься и отмолишь зараз все свои грехи.

Этого только и ждала лисица. Отошла она подальше, забралась в кусты и съела гуся, а пух по ветру пустила.

Дальше в путь отправились наши богомольцы вдвоём. Идёт лиса и всё покашливает, будто в горле у неё кость застряла. Наконец до того раскашлялась, что и дух перевести не может. Остановилась и говорит аисту:

– Сунь, братец, мне в горло свой длинный клюв и достань кость, сделай милость! Не то я пропаду, да и ты со мной, – не дойти тебе без меня до святых мест,

– Ладно, лисица-сестрица, – говорит аист.

Сунул он ей в горло свой длинный клюв, а сам думает:

«Не убить ли мне и тебя, сестрица-лисица, пока ты не съела меня, как брата гусака?»

Но пока он думал, стиснула лиса челюсти и откусила аисту голову.

Тем и кончилось богомолье.

* * *

А что же дальше было?

А вот что: летели мимо две сороки, всё это видели и нам рассказали. Они – нам, а мы – вам. Так и пошло по всему свету… И никто уже с той поры лисе не верит – ни в лесу на горе, ни внизу на дворе. Даже самый малый цыплёнок, который только вчера из яйца вылупился, и тот ни одному слову лисицы-сестрицы не поверит, как она ни хитри.

М.КЕНДЗЕЖИНА (Польша)

Озимые Войтека. Пересказала Т.Габбе

Когда он родился, ему дали имя Войтек, но люди называли его «Лежебокой». И он вправду был лежебока.

После смерти отца достались ему в наследство изба – не из очень плохих, да земли кло­чок – не из самых маленьких. Ну и что же с того? Хоть был Войтек парень сильный и вовсе не калека, а хозяйство прихо­дило у него в запустенье. Голодные коровы мычали, голодные свиньи визжали. Поле зарастало сорной травой.

Деревенские старики не раз по доброте своей учи­ли его уму-разуму.

– Принимайся за работу, Лежебока! Неладно ты делаешь – хозяйство разоряешь, скот голодом мо­ришь.

Но Войтек только плечами пожимал да косо по­глядывал на стариков.

А старики не унимались: что ни день, бранили его за безделье, и Войтеку это надоело. Он решил распро­дать всё своё хозяйство и постранствовать по белу свету.