Дѣвушка сдѣлала строгое лицо и сѣла въ уголъ.
— Ближе, ближе… Чего вы насъ боитесь… Вы не говорите по-французски?
— Нѣтъ-съ, не говорить, — отвѣчала за нее мать. — Вѣдь при покойникѣ папашѣ жили въ деревнѣ, въ глуши. Онъ былъ сельскимъ учителемъ. Да и средствъ такихъ не было. Самъ ее училъ.
— Восторгъ, что за дѣвушка! — проговорилъ брюнетъ по-французски. — Знаешь, она меня совсѣмъ заинтересовала. И какая строгость типа! И такъ, мадамъ, — обратился онъ къ старухѣ уже по-русски:- хотя я и замѣчаю у васъ нѣкоторую степень благосостоянія… вотъ, напримѣръ, швейная машина…
— Что можетъ дать швейная машина, ежели работы нѣтъ! Работы ищемъ, а ея нѣтъ.
— Позвольте… Швейную машину можно продать и на эти деньги быть сыту. Но это ничего… И такъ, хотя я и замѣчаю нѣкоторую долю благосостоянія въ вашей обстановкѣ, но я доложу графинѣ о вашемъ полномъ бѣдственномъ положеніи. Да улыбнитесь-же вы, прелестная царевна-несмѣяна, — тронулъ брюнетъ дѣвушку за плечо.
Та отшатнулась и строго взглянула на него.
— Что это, мой ангелъ? — спросилъ онъ, взглянувъ на нее сквозь монокль. — Но вѣдь я не мастеръ съ табачной фабрики… Нехорошо быть такой недотрогой, — погрозилъ онъ дѣвушкѣ пальцемъ. — А я еще хотѣлъ вамъ завтра бомбоньерку съ конфетами прислать.
— Намъ, господинъ, матеріальная помощь нужна поскорѣй. Вотъ уже четыре дня какъ мы горячей пищи не видѣли. Только чай пьемъ, — сказала старуха.
— И матеріальная помощь будетъ, но бѣдные не должны быть такъ щепетильны, — отвѣчалъ брюнетъ. — Знаете, демуазель, вы въ гнѣвѣ еще вдвое лучше. Эти сдвинутыя бровки, эти сжатыя губки… — обратился онъ къ дѣвицѣ. — Надо какъ-нибудь удалить старуху — сказалъ онъ блондину по-французски. — Мнѣ хочется побесѣдовать съ дѣвушкой безъ наблюденій этой вѣдьмы. Она матери боится.
Брюнетъ посвисталъ и что-то соображалъ.
— Дѣйствительно, холодно у васъ здѣсь, — проговорилъ онъ старухѣ. — Знаете что… Намъ-бы хотѣлось погрѣться. Не можете-ли вы, мадамъ, съѣздить сейчасъ для насъ въ ближайшую фруктовую лавку и купить бутылку хорошаго лафиту и фруктовъ? Мы и погрѣлись-бы здѣсь у васъ. Поѣзжайте на нашей лошади. Лошадь у воротъ.
— Пожалуй… но… — замялась старуха. — Вотъ видите, у насъ здѣсь такъ убого…
— Нѣтъ, нѣтъ, маменька… Не надо этого.
— Опять? Ахъ, вы, демуазель, неисправимы… — покачалъ головой брюнетъ. — Ну, не надо… Прощайте… — проговорилъ онъ, вставая. — Прощайте, демуазель. Дайте-же пожать вашу прелестную маленькую ручку. И ручку дать не хотите? Напрасно… Завтра получите бомбоньерку конфетъ, — прибавилъ онъ, раскланиваясь.
— Но когда-же мы можемъ ожидать помощи? — спросила старуха.
— Скоро, скоро… Я завтра переговорю съ графиней, а послѣзавтра, вечеромъ, часу въ девятомъ, пусть ваша дочь зайдетъ ко мнѣ… Я ей и вручу. Обѣщаю вамъ высшую норму вспомоществованія, ежели демуазель зайдетъ ко мнѣ вечеркомъ. Вотъ моя карточка. И такъ, до свиданія… Ѣдемъ, Пьеръ! — сказалъ брюнетъ блондину. — Нельзя-ли моей старшей дочери хоть какое-нибудь мѣсто? Въ чтицы, въ компаньонки, въ няньки наконецъ.
— Въ няньки? Фи! Мы ей пріищемъ болѣе лучшее положеніе… Пусть только она не будетъ строга и зайдетъ ко мнѣ. Съ ея красотой и въ няньки! И такъ, еще разъ, до свиданія! Прощайте, недотрога-царевна! Жду васъ…
Брюнетъ улыбнулся, вперилъ взоръ на дѣвушку и вышелъ въ сопровожденіи блондина на лѣстницу.
— А чертовски хороша, канашка! — сказалъ онъ. — Я непремѣнно добьюсь съ ней интрижки. Вѣдь если ее пріодѣть — это будетъ восторгъ что такое. Послѣ разныхъ полинялыхъ Сюзетъ и Альфосинъ да эдакій цвѣтокъ! Ахъ, чортъ возьми, какъ она хороша! бормоталъ онъ, сходя со скользкой лѣстницы.
1903
