Плюшевые самураи - [7]

– Ты знаешь, за что сидит крибер? – вопросом на вопрос ответил Мохнатый.

– Не интересовался. А ты знаешь?

– Я – знаю. За неоказание помощи.

– Поганая статейка. Не очень-то хорошо не оказывать помощи тем, кто в ней нуждается. Так я думаю.

– Ты прав, – согласился Мохнатый. – Только у криберов неоказание помощи – совершенно другое понятие. Согласно своим обычаям они должны не только болтаться в своей виртуальной вселенной, но и оказывать помощь другим существам. Наш крибер отказывался от этого наотрез. Вот его и послали на исправление. Теперь, после перепрограммирования, он будет оказывать помощь.

– Но ведь он тоже будет уже не он?

– Думаю, криберам проще. Их сознание очень сложное. Но очень неприятные ощущения и потеря части информации его, несомненно, ожидают. Этого он и боится. Поэтому и задумался.

– Над чем? Он прежде не знал, что ему предстоит?

– Надеялся выкрутиться, может быть. Или откладывал до последнего. Я ведь давно ему предлагал сделку.

– Какую?

– Обмен сознаниями.

Несмотря на серьезность разговора и трагичность момента я расхохотался.

– Ты хочешь стать крибером? По-моему, это уже чересчур – всю жизнь быть ловким, могучим и быстрым существом, и превратиться в хилого задохлика, который с трудом передвигается. Да и аппаратуры соответствующей в камере нет и быть не может. Разве что тюремные власти пойдут вам навстречу…

Мохнатый оскалил зубы.

– Не вам. Нам. Я не собираюсь меняться сознанием с крибером. Я хочу произвести обмен с тобой.

Я хмыкнул.

– Неплохой обмен! Многие африканские девчонки, когда я окажусь в твоей шкуре, будут моими! И остаться на Земле можно будет, как недавно объяснил наш сокамерник – знаток законов… Только один момент – все равно сознание наше изменят. А обмен производить не позволят. Да и стоит он бешеных денег – у меня таких нет. К тому же, вряд ли тебе понравится в моем теле. Хотя мне всего двадцать семь лет, есть некоторые проблемы с позвоночником – после прыжка с моста через Нил, и часто ноет на погоду нога – мне ее прострелили на Урале.

– Значит, ты согласен на обмен? – приблизил свою волосатую физиономию прямо к моему лицу Мохнатый.

– Теоретически – да. Ведь лучше сохранить разум с чужом теле, чем потерять его в своем. Но все это пустая болтовня!

Мохнатый нахмурился.

– Вовсе нет. Мы меняемся сознаниями. Подаем апелляцию. Повторное обследование показывает, что каждый из нас «исправился» – ты получил нужные баллы по шкале лояльности, а я – по шкале независимости и самооценки. И нас отпускают.

– Так просто?

– Лендары соблюдают и дух, и букву закона. Они не наказывают и не мстят. Они делают, как лучше.

– Только ты забыл об аппаратуре.

– Вот она, – кивнул Мохнатый на крибера.

– То есть?

– Крибер – готовый механизм для перекачки сознания. Гораздо более надежный, чем механические устройства. Он поможет нам. Бескорыстно. И тем самым наберет недостающие ему баллы. И тоже выйдет сухим из воды.

– Можем ли мы доверяться существу, даже имени которого не знаем?

Мне стало не по себе настолько, что даже пальцы похолодели.

– Криберы имеют много имен, – наставительно сообщил Мохнатый. – Гораздо лучше называть его просто – крибер, не обольщаясь относительно его личной сущности. Потому что он и не личность, в полном смысле этого слова.

– Чего тогда ему бояться?

– Того же самого, что и нам. Изменения. Духовной смерти, – не слишком понятно объяснил дсен.

Крибер вышел из транса, повернул к нам огромную голову и сообщил:

– Я готов.

– И я готов, – тут же отозвался Мохнатый.

– Наверное, я тоже не откажусь, – вздохнул я, удивляясь себе.

И почувствовал, как погружаюсь в ледяную пучину.

Разум мой барахтался в ней, как показалось, долгие годы. Время от времени я что-то видел, ощущал чье-то присутствие. То дсена, то крибера, то чьих-то теней. Тени кричали: «Мы не выпустим тебя отсюда! Ты наш и только наш!» Но приходил Мохнатый и успокаивал: «Все происходит в тюрьме. И это очень удачно. Криберу не выпутаться, если он просто сожрет наше сознание. Ему придется вернуть нас в наши новые тела»…

Долгим, очень долгим был этот кошмар.

Когда я очнулся, солнце клонилось к горизонту, задевало за бетонный забор тюрьмы. На лицо мне опустился лист. Я чихнул, встряхнулся и понял, что различаю теперь девять цветов.

– Мы требуем адвоката! – кричал противным высоким голосом лысый коротышка, обращаясь к камере слежения. Точнее, он был не совсем лысым – на голове росла какая-то шерсть. Не очень много. Одет коротышка был в мою одежду. И лицо у него было мое – искаженное, впрочем, гримасой брезгливости и раздражения. – Мы желаем подать последнюю апелляцию!

Надо ли говорить, что нашу апелляцию удовлетворили. Ведь мы соответствовали предъявляемым инопланетянами для наших рас стандартам. Мохнатый, получивший в наследство от меня имя Егора Забелина, устроился в администрацию лендаров и начал активно сотрудничать с властями – на благо народов Земли, как он его понимал.

Я получил разрешение уехать в Африку – и решил на некоторое время «лечь на дно». Не стал налаживать контакты с прежними товарищами, на время отошел от политической деятельности, проводя время в приятном обществе и бродя по саванне, ничуть не пугаясь генетически воскрешенных львов, гиен и прочей зубастой мелочи, вроде гепардов, с которыми я часто бегал наперегонки. Львы, как правило, уступали мне дорогу. А если нет – приходилось устраивать им небольшую трепку.