Плюс на минус - [5]
Стиснув зубы, я поскребла по сусекам с решимостью и брезгливо потыкала в «напарника» пальцем.
Мужик тут же открыл красные не то с недосыпа, не то с перепоя глаза и уставился на меня таким недобрым, звериным взглядом, что я попятилась, споткнулась о порог и чуть не упала.
По небритому лицу с впалыми щеками медленно растеклась паскудная ухмылка.
— Что? — хрипло поинтересовался он. — Уже соскучилась?
«Психушка по тебе соскучилась», — мрачно подумала я, внимательнее приглядываясь к «напарнику». Похоже, жертва войны и алкоголя считала, что если тряпка пестрая сама по себе, то второй слой пятен будет незаметен. К тому же он, кажется, в этой камуфляжке и спал, причем на лавочке в парке. И волосы у него были грязные. Короткие, черные и сальные.
Мягко говоря, не мой типаж.
Жестко: если бы я его ночью в пустынном переулке встретила — так бы на шпильках драпанула, что в кроссовках бы не догнали.
— Так вы… э-э-э… Саня? Очень приятно познакомиться, — сказала я, соорудив исключительно лошадиную улыбку. Нарочно отрабатываю ее перед зеркалом, дабы предъявлять неприятным типам.
— Ыгы. — Мужик откашлялся и смачно харкнул под корень любимому софьпавловскому фикусу. Тоже, видать, не один час тренировался.
У меня так и зачесались руки двинуть ему в правый глаз для симметрии — под левым синяк уже имелся.
— Вот и отлично, — бодренько сказал Серафим Петрович, делая вид, что не замечает наших трогательно-солидарных взглядов. — Леночка, мы сейчас с Саней немножко побеседуем, по-родственному, а ты его уже на практике в курс дела введешь, ладно?
«Черта с два, вот только дверь за вами закроется — драпану отсюда без оглядки, к гусю и Федьке!»
Дверь закрылась. Я мрачно плюхнулась в освободившееся кресло. Подумала и тоже вытянула ноги.
— Ты что себе позволяешь, а?!
Наверное, Серафим Петрович искренне полагал, что выглядит сейчас… ну, почти страшно. Внушительно.
Будь на его месте чич с автоматом, я б, может, и подумал — пугаться мне или нет. А так…
Вдобавок зверски хотелось спать.
— Позволяю?! — нарочито тупо переспросил я. — Где?!
— Не где, а что!
Я икнул.
— Умывальник у вас где?
В ответе я почти не сомневался, бил наверняка. Вряд ли искусно закамуфлированная под стену дверь справа от шкафа вела в хранилище секретных документов или подпольный игорный притон. Особенно с учетом поступившей из достоверных — от тетки! — источников развединформации о наличии у Серафим Петровича неладов с кишечником.
Впрочем, ответ ответом, но пока что и вопрос застал моего будущего шефа врасплох.
— Умывальник… — озадаченно повторил он. — А-а… зачем тебе?
В последний момент я сумел поймать за хвост уже готовую слететь с языка фразу: «А чтоб в него, а не на ковер блевануть!» и, скромно потупившись, почти что нормальным тоном произнес: — Чтобы умыться.
— Ну хорошо.
Я не разглядел, что именно нажал или повернул у себя в столе мой будущий командир — поименовать мужа тети Маши, как полагается, дядей язык у меня не поворачивался даже мысленно. Но произведенный эффект был в точности такой, как в культовой советской комедии, — под мелодичное дзиньканье дверца распахнулась настежь, явив миру ослепительное сияние хорошо выдраенного санузла.
— Только быстро.
Ага, щас.
Мыть голову в умывальнике — дело неблагодарное. Если, конечно, это не специальная штуковина с вырезом из парикмахерской… и прилагающейся к ней молоденькой симпатичной парикмахершей. Впрочем, сошло и так — по крайней мере, пять минут спустя отразившееся в зеркале лицо понравилось мне куда больше, чем допомывочная харя.
— Ну, так уже лучше, — подтвердил мои наблюдения Серафим Петрович. — Хоть на человека стал похож, а то, прости господи, форменным упырем глядел. Если б еще переоделся…
— Так сойдет, — буркнул я, падая в кресло и принимаясь рыться в кармане.
— Мои возьми. — Сигаретная пачка с неожиданно противным скрипом скользнула вдоль стола. — А то еще и кабинет провоняешь своей гадостью, как позавчера кухню…
— Так уж и провонял, — усмехнулся я. С точки зрения тетки, «Давыдофф-лайтс» Серафим Петровича был ничем не лучше моего «Честерфилда». Другое дело, если скурить полпачки за час… но позавчера меня опять начало трясти…
— С комендантом общежития уже созвонились, — почему-то во множественном числе сообщил теткин муж, хотя у меня не было и тени сомнения в том, что звонил он сам. — Вот ордер… к нему напишешь заявление и получишь комнату… — Недовысказанное «и наконец-то свалишь из моей квартиры» дымным клубом повисло в воздухе.
— Что, неужто я вас так уж допек? Вроде бы и старался пореже на глаза попадаться…
— Да уж… — пробурчал Серафим Петрович. — Два дня бродишь неизвестно где, на третий являешься… а Маша все это время печенку мне поедом грызет: «Ах, куда там Саня мой запропал опять, ах, не приключилось ли с ним чего…»
— Поздновато спохватилась…
Упрек на самом деле был несправедлив — я сам не писал тетке о своем настоящем месте службы, почти все два года успешно пудря мозги байками о «точке» посреди Забайкалья, — благо в рассказах Коли-контрактника экзотических подробностей могло бы хватить не на полтора коротеньких письма в месяц, а на полноценный роман. Может, правда бы и вовсе не открылась — не приди в башку какой-то дуре из полевого госпиталя идея выслать извещение «ближайшему родственнику».
