Плюс-минус бесконечность - [30]
Вернувшуюся маму Илья узнал не с первого взгляда: впервые на его памяти не напудренная, не завитая, в темном платье, с гладкими серыми волосами, по-старушечьи повязанными косынкой, она казалась усталой пожилой крестьянкой. Мимоходом притянула его голову к себе, прижалась лбом к виску, коротко простонала ненакрашенным, но очень ярким, пунцовым, будто кровью налитым ртом: «Он вот таким же вырос бы… Даже лучше…» — легонько оттолкнула сына, нагнулась, раскрыла объятия звонко летевшей к ней дочери, стиснула ее: «Солнышко, птичка моя…» — и тихо заплакала, еще сильней накусывая губы… Позади них стоял дядя Володя с осунувшимся, неподвижным лицом, мимолетно приведшим на память каменную Голову.
С того дня Илья снова получил право на одинокие прогулки с этюдником на боку — только это теперь особенно не радовало. Утренний и вечерний свет на спокойной воде залива, хвойного цвета невысокие частые волны с мохнатыми гривками в редкую непогоду, голубоватые лилии в заводи среди тростника, на твердых глянцевых листьях, напоминавших пластмассовые подставки под яйца всмятку, — все это казалось теперь ему слащавой пошлостью, предназначенной для вечного кочевания с холста на холст. Зато простым полумягким карандашом он стремительно рисовал в альбоме мертвого темно-крапчатого баклана, выброшенного местной неопасной бурей на серый песок у кромки воды, сожженную молнией прибрежную иву, беспомощно разметавшую серебряные ветви, как женщина, жестоко убитая после надругательств, даже отброшенную дачным поездом под откос домашнюю собачку с остекленевши глазами… Смерть словно гналась за ним по пятам тем летом: Илье все время попадались мертвые кроты, растерзанные сородичами вороны, однажды поперек его пути проволокли тушу только что заколотой свиньи с глазами, похожими на мокрых слизняков; проходя мимо густо заросшего сорняком кладбища, раза два наткнулся на похороны — один раз стеснительно-молчаливые, другой — с подобающим случаю воем. И все зарисовывал — то с натуры, то по памяти, иногда вдруг испытывая странное свербящее чувство, что необходимость соблюдения строгих правил композиции и пропорций словно отступает, выдвигая на первый план с трудом и болью нащупываемую суть предметов и событий. «Так, глядишь, импрессионистом стану, чего доброго…» — бормотал он по ночам в своей комнате, разглядывая дневные наброски со смешанным, тревожным чувством отторжения и — неодолимой приязни. Но уже очевидно было, что Юличу это показывать нельзя, — да и сам Юлич теперь, с высоты горя, виделся не королем кисти, а в меру талантливым самоучкой, подрабатывающим на жизнь в детском кружке рисования…
В семье, которую он видел только поздно вечером, вернувшись из своих грустных странствий, царила теперь гнетущая, невыносимая атмосфера. Отчим взял на работе отпуск раньше времени, боясь оставлять жену наедине с несчастьем; он понимал, что уцелевшие старшие дети не заменят ей так нелепо ушедшего малыша: подросток Илья жил своей непонятной и непростой (а дядя Володя любил все доступное и ясное) жизнью, Анжела, по малолетству, еще не могла быть полноценным другом и утешителем матери. В первый день, когда девочке осторожно, с множеством отвлекающих слов и оговорок, сообщили о том, что «братика больше никогда нельзя будет увидеть», она горько, неутешно разрыдалась и убежала в сад — но уже через час была обнаружена там беззаботно скакавшей с красным марлевым сачком за неуловимой бабочкой-шоколадницей, что каждый раз легко упархивала из-под приближавшейся сетки, не покачнув своего цветка.
По вечерам на веранде мама с отчимом сидели рядом — его рука на ее поникшем плече — и дядя Володя успокаивающе бурчал над маминым виском:
— Мы оправимся, вот увидишь… Уже через год станет легче: мы ведь не первые и не последние потеряли ребенка, сама знаешь… Переживают это люди и идут дальше, что делать… Ты такая еще молодая, вполне сможешь родить мне девочку… Или… или мальчика… Не сейчас, позже, когда…
— Мне никто его не заменит! Никто! Как ты не понимаешь! — словно обжегшись о руку мужа, мама сбрасывала ее со своего плеча. — Он был один такой! Второго не будет — никогда, никогда!
— Конечно! — быстро соглашался он. — Мне тоже. Мы всю жизнь будем его помнить, но новый ребенок утешит, даст смысл… Ты сама увидишь — через год, два…
Мама отчаянно мотала головой, руками утирая слезы, но отчим притягивал ее к себе на грудь, женщина успокаивалась, начинала рассеянно кивать, облизывая губы…
— Ну, вот и ладно, вот и ладно… — он бережно похлопывал ее напряженную спину. — Все изменится, вот увидишь… Ну-ну, не плачь, высморкайся… Возьми платок…
— Мама, а у меня, когда я вырасту большая, тоже будет такой сыночек, как Кимка? — однажды трогательно спросила в такой вечер Анжела из своего кресла, где сидела в обнимку с уродиной-куклой; об отсылке ее на садиковскую дачу речь давно не шла, ее даже спать ни в восемь, ни в девять не загоняли. — Для этого обязательно нужно, чтобы был муж?
— Обязательно! — спохватилась, выпрямляясь, Анна, инстинктивно опасавшаяся рокового вопроса: «Откуда берутся дети в животе у мам?». — Ты станешь взрослой, выйдешь замуж, у тебя появится ребеночек, и ты назовешь его… назовешь его… — ее лицо начинало дрожать, губы кривились.
Легко найти дорогу, когда знаешь, куда идти.Легко увидеть, куда идёшь, когда ты не слеп.Но вся беда в том, что идти надо, а ты не осознаёшь ничего, и у тебя нет ничего.Кроме собственного страха.
На что способен человек, чтобы победить в смертельной схватке за жизнь? На умышленное убийство. Неизбежный спутник этого – мечта об убийстве идеальном, о тихом торжестве безнаказанности. Но потенциальный убийца напрасно полагает, что сокровенная нить управления реальностью находится в его власти. И тогда – то ли Судьба смеется над ним, то ли Провидение оберегает от необратимого падения…
В недалеком будущем на земле бушует новая эпидемия чумы. Несколько человек находят бункер времен Второй мировой войны в Подмосковном лесу и спускаются туда, не желая попасть в официальный карантин. Гаджеты скоро перестают работать, исчезает электричество, подходят к концу запасы еды. Что делать, чтобы не пасть духом, сохранить человеческий облик? Конечно, рассказывать интересные истории, как это делали герои Боккаччо семьсот лет назад…
«Выкуп первенцев» — лихо закрученный детектив, действие которого происходит в современном Хельсинки. В те грозные годы, когда над Европой нависла зловещая тень нацизма, еврейские мудрецы спрятали в этом городе бесценный клад. Но с тех пор Хельсинки сильно изменился. Ортодоксальные американские евреи, алчный немецкий коллекционер, финская полиция — кто первым раскроет загадку таинственного клада?
На съемках обычного вестерна с первого же дня не задались отношения между двумя кинозвездами — стареющим ковбоем и идущим к славе покорителем сердец. Конфликт затронул всю съемочную группу…
На ночной трассе Поль Сантин попал в автокатастрофу. Но не авария оказалась самым страшным… Рассказ неоднократно перепечатывался в антологиях Хичкока «My Favourites in Suspense».
Роман «Паруса „Надежды“» ростовского писателя А. Рыбина — это в первую очередь детективная история, которая разворачивается на фоне увлекательного путешествия по морским просторам. Молодой журналист и мажор, волею случая попавший на учебное парусное судно, пытается решить несколько трудновыполнимых задач, чтобы отстоять свое доброе имя и сохранить жизнь своим близким. Так как роман о молодых, не обошлось, конечно, и без любви. Страницы о путешествии, длившемся несколько месяцев, написаны с тонкой иронией, с таким азартом и непосредственностью, что читатель невольно начинает переживать за главного героя. Книга рассчитана на широкий круг читателей, но первую очередь будет интересна тем, кто бредит морями и океанами.
dОна чудом спаслась от маньяка и с тех пор боится выходить из дома одна. Она знает, спасение — только отсрочка неизбежного. Аделина готова встретить мучителя во всеоружии, но убийца придумал свой сценарий кровавого свидания. Третья, заключительная часть цикла «Аделина Пылаева», по которому готовится экранизация.
По Стокгольму проносится волна похищений состоятельных людей. Однако внушительное богатство жертв – единственное сходство между ними. Детектив Ванесса Франк, несмотря на свое отстранение от службы, кидается в самую гущу событий. Ведь для нее работа – смысл жизни! Расследование приводит ее в далекую «Колонию Рейн», поселение на юге Чили, основанное беженцами из фашистской Германии. Но вскоре Ванесса понимает, что оказалась втянута в опасную игру, которую не в силах контролировать…