Пляжная музыка - [17]

«Средняя школа — это что-то вроде передвижного барьера на старте»[30], — подумал я, дожидаясь прибытия друзей по Большому каналу. Я всегда считал одноклассников особенными, однако удивился тому, что один из них стал мировой знаменитостью, когда ему не исполнилось и тридцати. В темноте кинотеатра «Бриз» Майк Хесс влюбился в кино и киношный мир. Фильмы он смотрел с той же привередливой страстью, с какой искусствовед занимается творчеством Тициана. Майк был на редкость наблюдательным и обладал феноменальной памятью: мог, например, назвать каждого артиста, снявшегося в фильме «Все о Еве», равно как и сыгранные ими роли. Первый фильм, который увидел Майк, был «Белоснежка и семь гномов», и он мог, не упуская ни одной детали, взять вас с собой в путешествие с первых кадров и до того момента, когда Белоснежка уезжает со своим принцем в розовое будущее. Даже внешность его была броской и странной, ведь Майку самой судьбой предназначено было снимать фильмы.

Но еще больше мне хотелось увидеть Ледар Энсли. После колледжа мы с Майком некоторое время еще общались, однако, закончив Университет Южной Каролины, с Ледар я практически не встречался. И хотя в старших классах она была моей подружкой, похоже, друг друга мы знали не слишком-то хорошо. Красота делала ее недоступной. Она была из тех девушек, что проходят через твою жизнь, оставляя глубокие раны, хотя и без видимых следов. Вы помните ее, но совсем по другим причинам. В день рождения я получил от нее первое в моей жизни любовное стихотворение, однако она его зашифровала и так и не решилась дать мне ключ. Я ходил по школе с листочком абракадабры и не мог ни расшифровать любовного послания, ни порадоваться ему. Я вспомнил об этом стихотворении сейчас, в Венеции, где все образы — украденные у воды подделки.

Кто-то дотронулся до моего плеча, и я узнал это прикосновение.

— Привет, незнакомец, — произнесла Ледар Энсли. — Купи мне этот отель, а я, когда пойду спать, пошлю тебе воздушный поцелуй.

— Привет, Ледар. Я знал: ты прямо рождена для этого места.

— Здесь прекраснее, чем в раю, — сказала Ледар, и мы обнялись. — Как ты, Джек? Мы все так волновались за тебя.

— У меня все хорошо, — ответил я. — Расставание с Южной Каролиной пошло мне на пользу.

— Последние пять лет я жила в Нью-Йорке. Можешь не объяснять мне, почему ты уехал.

— Я и не собирался, — заявил я. — Как твои дети?

— Надеюсь, хорошо, — ответила она, и я почувствовал, что задел больное место. — Оба живут со своим отцом. Кэйперс убедил их, что они будут ему нужны, когда он будет баллотироваться на пост губернатора.

— Если Кэйперс станет губернатором, то это будет означать, что у нас нет демократии.

— Он просил меня передать тебе привет. Он по-прежнему о тебе очень высокого мнения, — рассмеявшись, добавила она.

— Что ж, раз уж мы обмениваемся сообщениями, передай и ты Кэйперсу, что я часто о нем думаю. Каждый раз, как думаю о вирусах или ядовитых грибах, то тут же о нем вспоминаю. Когда размышляю о геморрое или диарее…

— Я все поняла, — сказала Ледар.

— А я в этом и не сомневался. Ты всегда была на редкость сообразительной.

— Au contraire[31], — возразила она. — До меня все доходило слишком медленно. Потому-то и замуж вышла за очаровательного сукина сына.

— Немного не туда пошла. Не в том месте свернула.

— Скорее это напоминает современные способы ведения войны, — сказала Ледар. — Сначала разрушила город, замучила всех друзей, устроила пожар, засолила почву, взорвала мосты, по которым могла бы вернуться и начать все сначала.

— План провалился? — спросил я, наслаждаясь ее обществом.

— Ты всегда умел читать между строк.

— О! Что за странное явление! — воскликнул я, посмотрев в сторону холла.

Быстрым пружинистым шагом к нам направлялся Майк Хесс. Энергия била в нем ключом, он напоминал бутылку с пепси, которую встряхиваешь, прежде чем открыть. Пока он к нам шел, все глаза на террасе были прикованы к нему. Вид у него был весьма ухоженный, а манеры уверенные и деловитые.

Майк заключил меня в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки: скорее по-голливудски, чем по-итальянски, а Ледар он поцеловал прямо в губы.

— Голливудские шлюхи и рядом с тобой не стояли, Ледар. У меня член встает, как вспомню тебя в форме группы поддержки.

— Ты всегда знал, как найти подход к сердцу девушки, Майк, — заметила Ледар, когда мы все сели на место.

— А я и не узнал тебя без всех этих золотых цепей, — сказал я Майку.

— Самая большая ошибка в моей жизни, — рассмеялся Майк. — Надеть эти проклятые цепи на нашу десятую годовщину. Но, черт, все ждали, что я буду строить из себя кинопродюсера. Победила моя любовь к одноклассникам. Я дал публике то, чего она хотела. Шелковая рубашка с распахнутым воротом. Цепи, сверкающие на старой волосатой груди. С кем я тогда был?

— Тиффани Блейк, — подсказала Ледар. — Она была твоей женой.

— Грандиозная женщина! — воскликнул Майк. — Пришлось ее выставить сразу после рождения нашего сына Крейтона. У нее была дурная привычка — трахаться с чужими парнями.

— У тебя самого такая же репутация, — заметила Ледар.

— Эй, поосторожнее! — Майк показал на меня. — Когда в прошлый раз я встречался с Джеком, он сказал, что я просто мелкий пакостник.