Плоский мир - [13]
«Мать накрыла на стол и теперь чистила серебряное блюдо, на которое у нас всегда ставились бутылки с вином; оно так нестерпимо блестело, что со мной происходило то, что и с Софьей сейчас – я чихал. Ха-ха… вот такие фокусы и совпадения. Трюфели лежали прямо передо мной, на линии стола, но мать зорко следила, чтобы ни я, ни мой младший брат Юрка не стянули конфеты. Наконец из-за линии двери появился отец. Он только что вышел из душа и переоделся; его волосы, зачесанные назад, как будто были намазаны бриолином.
-Что это? Ага, трюфели! Давно их не ел. А что на первое?
-Свинина, - ответила мать.
Мы сели за стол; я, между тем, успел стянуть одну конфету и проглотить ее – на вкус она была изумительной, - а отец принялся рассказывать, что на обратном пути из аэропорта ему попалось очень странное такси.
-В нем были необычные сиденья в виде растопыренных ладоней. Когда, сев, закрываешь их собой, можно положить голову на любую подушечку пальца.
-И правда странно, - заметила мать, - в жизни не видела кресел с несколькими спинками.
-Да-да, Люда, ты сказала совершенно верно. Вот именно, что с несколькими спинками.
-Откуда он достал такие кресла? – спросил я.
-Ему продал их один антиквар. С этим человеком он познакомился совершенно случайно, в театре, там проходило какое-то кукольное представление. Они сделались приятелями и, что важнее всего, таксист после смог извлечь из этой дружбы денежную выгоду, ведь кресла достались ему по дешевке, - он помолчал, съел немного свинины и потом обратился ко мне, - кстати, сын, ты не хотел бы стать антикваром? Любопытная профессия.
Я не знал, что ему ответить на этот неожиданный вопрос, а мой младший брат, посчитавший, видимо, что антиквар – это тот, кто все время что-то коллекционирует, сказал:
-Тебе нужно будет собирать платки, тогда-то ты станешь поменьше чихать.
Я посмотрел на него с негодованием и вдруг из моего полурта сама собой вырвалась странная фраза:
-Если я когда-нибудь захочу что-то коллекционировать, то это будут непременно люди.
От неожиданности мать выронила из полурта кусок свинины, а отец специально встал из-за стола, чтобы загородить меня собою и получше рассмотреть…»
-Вот такая вот история. Теперь, спустя много лет я убежден, что сказал это, потому что в тот момент из-за съеденной конфеты лучше заработали мои мозги.
-Стало быть, вы неслучайно оказались в министерстве, - заключил Гордеев.
Великовский улыбнулся.
-И да, и нет. Бытует мнение, что это всегда происходит случайно.
-Дедушка, расскажи, как ты однажды отправился в сад и целый день рылся там в земле в поисках трюфелей, - попросил Петя с улыбкой.
-Ах это, - Великовский рассмеялся, - ну да было такое. Совершеннейшая глупость! Это произошло через несколько дней после тех событий, которые я только что описал. Как я уже говорил, мой отец был математиком. Один раз он оставил у себя на столе учебник, я открыл его и прочитал там какую-то задачу про свинью, рывшуюся в земле в поисках трюфелей. Я не сообразил, что имелись в виду грибы, и отправился в наш сад искать шоколадные конфеты – вот так-то! – чиновник гоготнул.
Гордеев побледнел. Ему вдруг показалось, что в голове у него раздался сухой щелчок, вроде того который посетил Асторина, когда он съел несколько шоколадных трюфелей – Великовский засмеялся сейчас точно так же, как таксист, который утром подвозил его к антикварной лавке. Под тяжестью этого и других совпадений художник покачнулся, но тут же взял себя в руки и спросил:
-Дядя, вы сегодня пойдете в министерство?
-Нет, у меня выходной.
-Тогда я наведаюсь туда.
-Пожалуйста, если это необходимо.
-Но зачем вам в министерство? – удивилась Софья, потом съела еще мороженого и вдруг вытянула руки вперед и сцепила пальцы, как будто стараясь изобразить ими дикобраза.
Гордеев ничего не ответил и вышел.
Великовский почему-то опять гоготнул и склонился над недоеденным мороженым.
Гордеев остановился в плоскости улицы, у линии входа в министерство. Здание напоминало огромный деревянный шкаф с десятками ячеек-комнаток, многие из которых были зашторены и имели небольшие светло-коричневые прямоугольники около линий входов, - то были узкие коридоры, - а небольшой кусочек золотисто-голубого вечернего неба, смотревший в глаз художнику, усыплен был крошечными корабликами облаков, и на каждом плыл овальный темно-зеленый лист дерева с фосфоресцирующим черенком и тонкими сосудами, походившими на кровеносную систему человека.
Гордеев некоторое время созерцал этот мелькающий анимационно-телепатический колорит, затем прошел в левую нижнюю ячейку шкафа и заслонил собою часть охранной будки у линии входа. Он только представился охраннику, и тот сразу же улыбнулся и заморгал потеплевшим глазом, как будто под веко ему впрыснули «дымящуюся» воду.
-Проходите. Вас ждут уже. Кабинет номер 403. Там спросите Николая Петровича Застольного – это заместитель Великовского.
