Площадь Согласия. Книга 2. Навстречу счастью - [24]

А я уже готовлюсь. На базу привозили импортную обувь, так что купила туфли и тебе, и Тамаре. Вот только не знаю ее размера, а потому взяла сразу три пары: 38,39 и 40. Раз она у тебя высокая, значит, ножка не маленькая. На работе все сразу стали расспрашивать, для кого я столько обуви накупила. Я не удержалась и все рассказала Вере, а назавтра все стали интересоваться, когда свадьба. Выходит, если хочешь, чтобы все что-то узнали, — расскажи Вере! Ну и Бог с ней! Зачем скрывать хорошие новости?

Так что ждем, когда ты привезешь к нам свою Тамару. Мы с отцом уже успели ее полюбить: так хочется внуков, сынок. Наши сверстники своих внучат уже женить собираются!

Вчера позвонил Артем, сказал, что послал тебе три письма, но почему-то и ему, и Тамаре перестали доходить твои письма. Они очень тревожатся, особенно Томочка, она каждый день тебе пишет. Еще он сказал, что если ты не получил от них писем, то надо поискать на почте. Вот и все. До свидания, сыночек. Целуем. Папа и мама».

Леша дочитал письмо и замер: сна как не бывало.

«Не может быть! — не поверил он. — Всем письма доходят, а мне нет?»

Он снова перечитал последние строки, нервно вскочил и принялся лихорадочно искать сигареты. Похлопав по карманам брюк, вспомнил, где их оставил: в комнате у Тишковской! Черт, что же он натворил!

Достав из тумбочки новую пачку, Алексей нервно распечатал ее, закурил и снова перечитал письмо.

«Надо срочно звонить Артему, — решил он. — Идиот! Почему раньше этого не сделал? Дурацкое самолюбие! Четыре утра! — с сожалением взглянул он на часы. — А главпочтамт открывается по воскресеньям в десять!»

Делать было нечего, пришлось опять лезть под одеяло. Спустя какое-то время он снова включил свет, вытянул из стола шуфлядку, достал оттуда пачку фотографий, нашел среди них любимую — ту, которую показывал родителям, лег на кровать и долго всматривался в Тамарины черты…

После звонка Кушнерову, с одной стороны, на душе отлегло — никто его не забыл, письма ему слали, с другой — стало совсем муторно. Закрывшись в комнате, Алексей завалился на кровать и до конца дня никак не реагировал на стук приятелей: пытался найти хоть какое-то оправдание ночному поступку. Увы, в свете открывшихся фактов его не было. Да и без фактов тоже.

В понедельник в половине восьмого он уже стоял у дверей отделения связи. Уточнив в отделе доставки фамилию почтальонши, которая носила письма в общежитие, он присел на стул и стал дожидаться. Так прошло минут пятнадцать. Вдруг из распахнувшейся со двора двери показалась широкая спина и медленно попятилась назад: крупная женщина в шубе волоком тянула за собой огромный полотняный мешок, на котором лежал еще один, поменьше.

— Тань, там тебя молодой человек дожидается! — прокричали ей из окошка.

Алексей тут же вскочил, перемахнул через стойку и грозно спросил:

— Где мои письма?

— Какие письма? Вы что это, молодой человек? — женщина не торопясь расстегнула шубу, стянула с головы мохнатую шапку, явив взору вспотевшую под мехом «химию». — Какие письма? — повторила она, слегка отдышавшись.

— Вы носите почту на Революционную?

— Ну, я. А как фамилия?

— Радченко. Алексей Радченко.

— Так вот ты како-о-о-й! — протянула женщина и вдруг расхохоталась. — Олька, хочешь посмотреть на того, кому бабы каждый день пишут? Вот он!

В одно мгновение из окошка по грудь высунулась такая же курчавая голова, а из двери выглянула женщина помоложе.

— Ой, глянь, какой хорошенький! Красавчик! — наперебой защебетали они. — Да мы, можно сказать, последний месяц только на тебя и работаем! Тань! Я бы такому тоже каждый день строчила!

— О каких письмах вы говорите? Я их в глаза не видел! — растерялся Алексей, затем вдруг нахмурился и сделал шаг вперед: — Куда вы подевали мои письма?

— Э-э-э! — выпятила грудь женщина в шубе. — Как это не получал? Да я их лично каждый день на вахту сдаю! И сегодня тебе три письма, одно — заказное! А ну-ка пойдем! — стала она напяливать на голову шапку.

— Письма-то отдайте! Какие есть! — взмолился Леша.

— Тогда помоги.

Подхватив полотняный мешок, он затащил его в комнату, вывернул содержимое на большой квадратный стол и, дожидаясь, пока в этой куче почтальон разыщет его письма, отступил в сторону. Рыжий конверт с сургучной печатью оказался в маленьком мешке.

«Лешенька, куда же ты пропал? — спустя пять минут, принялся он жадно читать написанные красивым ровным почерком строки: — Где ты, что с тобой, почему не пишешь? Каждое утро бегаю смотреть почту, спешу в общежитие на большом перерыве, заглядываю по вечерам — ничего нет… На меня уже вахтерши косятся, а ноги сами в сторону почтового ящика сворачивают. Даже сны снятся, как я к этой ячейке бегаю!

Волнуемся, переживаем за тебя — я, Артем, Инночка. Им ты тоже почему-то не пишешь. Странно и непонятно все это, но я не теряю надежды, что случится чудо и все твои застрявшие по дороге письма повалят на меня, как из рога изобилия. Как мало, оказывается, надо для счастья: всего несколько строк, написанных твоей рукой…

А теперь мой очередной прожитый без тебя день. Все началось с Ленки: ночью я вдруг проснулась оттого, что кто-то сильно трясет меня за плечо. Открыла глаза, а она на полном серьезе просит показать ей фигу. Я со сна и не поняла, в чем дело, а потом расхохоталась: оказывается, у нее ночью “ячмень” под глазом вскочил! Представляешь себе картину: посреди комнаты стоят две молодые ученые дамы в ночных сорочках, одна держит фигу и хохочет, а другая веко оттягивает, чтобы эта фига быстрее подействовала! Пока успокоились, пока уснули… В общем, лекцию мы проспали.