Плохой парень (Король "экстази") - [54]

— Антона пора убирать, — холодным спокойствием констатирует Шмелев.

Меня нервно подтрясывает от заслушанного смертного вердикта.

— Зажрался сопляк, — ржет, словно конь Шмель. — Малыш втемяшил в голову, что Бога за бороду поймал, — гогочет он.

Мне делается дурно. Мутит, вонючая рвота подкатывает к горлу. В глазах вдруг темнеет, сердце как сумасшедшее частит ритмом. Легкие просят воздуха. Силой вдыхаю, аж пронимает организм от поступившей сытной порции кислорода. Воздух помаленьку выводит из оцепенения тело. Прокручиваю кассету безостановочно с десяток раз. Колошенко очередным заходом нарушает больничный режим, куря сигарету около приоткрытого окна. Сторонне надзирает за изменениями с пациентом. Оперативнику не впервой лицезреть метаморфозы людей получивших мягко сказать неприятные вести. Одиннадцатое или двенадцатое мое прослушивание заезженной пленки одним щелчком кнопки диктофона обрывает Андрей. Из задумчивости меня вытягивает несильный толчок кулаком в плечо. Осознать собственное убийство, уму точно непостижимо.

— Ты в порядке? — настороженно заглядывает в мои растерянные глаза Андрей. Сначало я не в силах даже ничего вымолвить. Полуоткрытый рот подтверждает мое недоумение от влетевшей в уши шокирующей вести.

— Нормально! Нормально! — чуть сконцентрировавшись, отвечаю. Тут же я обильно извергаю оглушительный злостный взрыв нечеловеческого смеха. Колошенко прикладывает силу, сдавливая дергающегося меня металлическими объятиями, утихомиривает товарища.

— Успокойся! — вопит Андрей, крепко сдерживая трясущегося меня в истеричном припадке. — Не до соплей! Положение серьезней некуда! Прекрати истерику, парень!

Могучий рык Колошенко действует отрезвляюще. Унимаясь, затихаю. Андрей четко распознает те волнения кипящие внутри пациента. Из меня рвется наружу остервенелые эмоции, оголтелая ненависть и беспросветное отчаяние. Колошенко стальным словесным хватом не позволяет выпасть мне из разговора.

— Ладно, баста. Закончим со слезливым вступлением, — он разжимает свои цепкие руки вокруг меня. Я валюсь без сил на постель. — Предлагаю перейти в практичную плоскость, — предложение из уст оперативника звучит как приказ.

Он неспешно подходит к форточке. Немного приоткрыв раму, в показавшуюся щель бросает докуренную сигарету. Несколько секунд держит дверцу приоткрытой. Затянутая в палату струя свежего воздуха долетает до меня. Я ощущаю прохладу осеннего воздуха, взбадриваюсь. Колошенко вынимает из пачки последнюю сигарету, закуривает.

— Что думаешь делать? — пессимистично, скорее, из вежливости, правил хорошего тона узнает он. Подозреваю, Андрей приехал подготовленный к неприятной беседе. Решение моей запутанной проблемы имеется, уже плавает на поверхности.

Я нарочно отмалчиваюсь, скупо отнекиваюсь. В моих запасниках залежался один вопрос к наставнику.

— Почему не предупредил о покушении, — апатично испрашиваю я. Не предпринял защитных мер?

Мне любопытно, не более того. Предъявлять претензии Андрею за ошибку в текущем, злободневном непростом моменте как минимум неуместно как максимум ни к чему.

— Потому что, — ни то безразлично, ни то, артистически скрывая свой провал, — ты внезапно вдруг уехал, а куда не доложил, — садится на стул Андрей, так же невозмутимо выговаривает.

— Мы о чем договаривались? Молчишь друг? Напомню! — категоричной нотой в голосе, — О любых отлучках извещать. Подзабыл старичок? Ну да ладно. К чему порожне базарить! Надобно кумекать, как разрешить конфликт твой с Шмелевым.

Он опять встает с места и подходит к окну, бросает сигаретный окурок через отворенную дверцу форточки на улицу. Вернувшись, Колошенко встает, держась правой рукой за спинку стула.

— Аудиозапись попала без малого к нам три дня назад. Да согласен, — тянет он последний слог, кивая головой, — не успели среагировать. Шмель не балбес. Долго пес, операцию по твоей ликвидации подготавливал, вычислить нелегко было шкуру, — Колошенко разводит руки в стороны, — когда прознали, спохватились, сразу забегали, только ты уже в отключке, — машет он правой рукой, жест демонстрирует невозможность что-либо предпринять. Он стесненно жмется. — Прости за промах, друг! Упустили Шмелева, не сыграли на опережение, — он, очевидно, переживает свою ошибку.

— Что делать, спрашиваешь? Не знаю! Полагаю, выбор пути выхода из ситуации не блещет разнообразием! — признаю свою беззащитность.

— Ну посути, да, — Андрей наклоняется вплотную ко мне. Чувствую дыхание с запахом табака.

— Вариант первый, — неторопливо рассуждает он. Будто речь идет не о моем спасении, а о планируемом летнем отдыхе на черноморском побережье. — Пропасть без следа. Словно не рождался ты на белый свет. Но!!! Шмелев найдет. Он пес исчейка, перероет верх дном земной шарик, но отроет, даже если спрячешься у Христа за пазухой, — удрученно удостоверяет оперативник. — Ни мне тебе рассказывать о Шмелевской любви устранять бывших партнеров. Не трудно найти человека при определенных финансовых вливаниях, — непринужденно подливает маслица в пылающий внутри меня огонь Андрей.

Он выпрямляется, потягивается от усталости, тягостно зевает, садится на место. Колошенко обильно источает флюиды кромешной безысходности. Физиономия поддакивает, ты хорошенько попал Антон на безусловные неприятности. Я всячески креплюсь из последних сил.