Плохая хорошая девочка - [19]

Кроме того, совершенно очевидно, что мой Диди непонятно отчего боится проводника Звездинских.

Странная личность этот проводник…

Однако идти в гости к Звездинским все-таки придется.

Опять приходила Нинель — у нее нет сахара.

Я одолжила.

И вот в ответ она пригласила меня назавтра в гости. На ужин. Говорит, что ее Звездинский необыкновенно вкусно готовит.

День двадцать шестой

К счастью, когда мы с Диди явились на званый ужин, Звездинские были одни.

Проводника что-то не видно. И я не стала интересоваться, где он, чтобы не портить себе настроение. А вдруг скажут: «Сейчас придет!» — и все испортят.

А куриное соте с горячими фруктами, которое собственноручно приготовил Оскар, и в самом деле оказалось необыкновенно вкусным.

После ужина, выслушав мои комплименты, Нинель Звездинская собрала одноразовые тарелки в полиэтиленовый мешок для мусора — чета Звездинских, так же как и я, собирает мусор в мешки — и стала варить на спиртовке кофе.

— Неплохо. — Оскар Звездинский откинулся назад, с довольным видом потирая свой выступающий живот.

— Поняла! — Я хлопнула себя по лбу.

— То есть?

— Поняла, где я вас видела!

— Где же?

— По телевизору. В рекламе кефира! Да, в рекламе кефира с биодобавками. Вы там точно так похлопываете себя по животу и утверждаете, что очень комфортно себя чувствуете оттого, что употребляете этот чудо-кефир.

— Ну не буду отпираться, — не теряя своего благодушия, согласился Звездинский. — Вот оно как, Нинель! — подмигнул он жене. — Слава, она и на необитаемом острове найдет! Вот что значит настоящая популярность. Все-таки любит меня народ!

— Да, а еще вы там, в этом рекламном ролике, жалуетесь, что у вас все время концерты, гастроли и поэтому приходится питаться всухомятку. И что, если бы не этот чудо-кефир, вы бы просто пропали. Это правда?

— Насчет кефира? Вы и впрямь поверили, что я могу пропасть без этого жуткого кефира? Не будьте наивной дурочкой, Элла. Если мне и бывает комфортно, то совсем от других напитков.

Звездинский извлек из походного кофра бутылку виски.

— Будете?

— Пожалуй, хлопну немного, — пробормотала я. — А насчет концертов, гастролей — правда?

— Насчет концертов — правда. — Он с любопытством на меня уставился. — Разрешите и мне полюбопытствовать. Вы только притворяетесь идиоткой? Или в самом деле…

— Неужели похоже, что — в самом деле? — забеспокоилась я.

— А неужели вы никогда не слышали об Оскаре Звездинском, знаменитом шоумене? Весь народ меня знает, а вы что же — нет?

— Видите ли… Вы только не обижайтесь, Оскар… — попробовала оправдаться я. — Но как-то так выходит… В общем, я, очевидно, страшно далека от народа. Понимаете, у меня какая-то своя жизнь.

— Ну понятно, — вздохнул Звездинский. — Значит, не притворяетесь. Значит, и в самом деле идиотка.

— А вы?

— Что — мы?

— Ну, по-вашему, отправляться неизвестно куда — для этого надо быть в своем уме? Для этого не надо быть идиотом?

— Ах, вот вы о чем… — Оскар зевнул.

— Ну да.

— Видите ли, Элла… В общем, это довольно долгий разговор.

— Ничего, я готова.

— Чтобы вы хоть немного поняли, как обстоит дело, мне придется рассказать вам всю мою жизнь.

— Это, наверное, интересно.

— Да уж! Угадали. Так вот. Видите ли, по результатам всех, абсолютно всех психологических тестов, которым я подвергался, выходит, что я, Оскар Звездинский, — глубочайший интроверт. То есть… Говоря другими словами и избегая терминов, единственное, о чем я думаю, глядя на людей: как же вас много! Какие же вы идиоты! И когда же вы оставите меня, наконец, в покое!

— Понимаю, понимаю, — вздохнула я. — Вы предпочитаете одиночество. Общение с людьми для вас неприятно.

— Да! И это нормальное состояние для человека моего природного склада, характера и темперамента. При этом, обратите внимание, я зарабатываю деньги как шоумен. Понимаете?

— Пока нет…

— Видите ли… Мне досталась профессия, которая по зубам только полноценному экстраверту. Улавливаете?

— Кажется, теперь улавливаю.

— Экстраверт — это тип человека, которому внимание окружающих необходимо так же, как ежедневный душ, если вы в курсе.

— Да-да, что-то слышала об этом, конечно.

— Так вот, будучи, напротив, глубочайшим интровертом, я уже тридцать лет пою одну длинную бесконечную песню для моих зрителей. Выступаю на концертах, в клубах… И веду суперпопулярное кулинарное телевизионное шоу «Объеденье».

— Ах, ну конечно! Теперь вспомнила… — обрадовалась я. — Я же видела вас и в этом шоу! Ну конечно… с этими… с кастрюлями! По телевизору… По субботам, кажется?

— По воскресеньям.

— Да, точно. По воскресеньям!

— Так вы улавливаете, Элла, мою мысль?

— Уже уловила.

— Вот! Я бы предпочел вообще не видеть людей! А вместе этого я вынужден видеть их постоянно. Я вынужден терпеть целые толпы моих зрителей и поклонников. Насиловать свой природный темперамент. И это несоответствие, как черная трещина, рассекает всю мою жизнь, лишая ее гармонии.

— Да, тяжеловато вам, — согласилась я.

— Тяжеловато?! Да я постоянно чувствую себя несчастным человеком!

Нинель слушала мужа молча.

— Единственная настоящая радость, — продолжал Оскар, — это наши с Нинель исчезновения. Я отключаю все мобильники, и мы скрываемся где-нибудь, за тысячи километров от публики, среди дикой природы. Пусть ненадолго — неделя-две, — но так, чтобы никто об этом не знал. Не знал, где мы. Не смог найти, приехать, подойти, позвонить, заговорить.