Плохая девочка - [32]

Мы добираемся до ванной комнаты, но она заперта. Подруга колотит в дверь кулаком, и оттуда нехотя вываливается пьяная девица со стаканом.

— Что так долго? — Ворчит Алина.

— Нужно было макияж поправить, — блеет она.

Выходит, пошатываясь, и чуть не расплескивает на нас содержимое стакана.

— Лучше б мозги себе поправила, — вздыхает подруга, провожая ее взглядом. — Надралась в хлам, ноги заплетаются!

— Пшла ты! — Взвизгивает девица и сползает по стене, все-таки обливаясь выпивкой.

Алина пропускает меня вперед и закрывает дверь. Снаружи слышится пьяное хихиканье незнакомки.

— Подставляй руку. — Подруга открывает кран.

— Прости, испачкала твое платье. — пищу я, когда горячая струя касается кожи.

Щекотно и больно одновременно.

— Только подол. — Оглядев меня, констатирует она. — Отрежу его, и все. Будет повод показать ноги!

— Все равно извини. Глупо вышло.

— Глупо вышло, когда ты одна в саду оказалась. — Парирует Алина. — Видела, сколько недоумков здесь собралось? Такое ощущение, что кто-то оповестил их в специальном чате для умственно отсталых.

Я усмехаюсь, и в это же мгновение дверь в ванную широко распахивается. По моей спине пробегает холодок. Это Кай. Злой, запыхавшийся, бледный.

— Ну, вот. Говорю же. — Хмыкает Алина.

— Ты. — Указывает на нее сводный брат. — Выйди.

— Чего? — Тянет она насмешливо.

— Выйди, я сказал. — Бросает он.

И натурально выпихивает девушку из помещения и запирает дверь на защелку. Все происходит так быстро, что я не успеваю даже пискнуть. Грохот музыки остается снаружи, а мы с ним вдвоем, и это соседство не сулит ничего хорошего. Когда он делает шаг и приближается ко мне вплотную, я съеживаюсь.

Кай

Зачем я бежал за ней? Зачем ворвался сюда? Что хотел сказать?

Девушка отступает назад, и вода с ее пальцев капает прямо на платье. Я ударяю по рычагу смесителя, и из крана прекращает течь. Все звуки остаются за дверью, и мне становится страшно, что сейчас она услышит, как громко бьется мое сердце.

— Что тебе нужно? — Произносит Мариана почти беззвучно.

Если бы я только знал…

— Ничего. — Отвечаю тихо.

— Неправда. — Говорит девчонка так уверенно, будто лучше знает, для чего я притащился сюда и заперся с ней в тесной ванной комнате для обслуживающего персонала.

— Тогда может, скажешь мне, для чего я здесь? — Усмехаюсь.

Но мой собственный голос меня предает. Этого не случилось бы, не выпей я несколько бокалов до ее прихода. Алкоголь предательски обнажает эмоции. Или это делает ее взгляд?

Мариана сглатывает. Я вижу слезы, собирающиеся в уголках ее глаз. Снаружи кто-то орет и бьет кулаками в дверь.

— Потому что ненавидишь меня?

Ее ресницы трепещут, пытаясь сдержать влагу, готовую сорваться с век. Девчонка вжимается в угол возле раковины, но бежать от меня ей некуда. Она полностью в моей власти.

— Верно. — Ядовито улыбаюсь я.

— Напрасно. — Едва слышно произносит Мариана.

Она могла подобрать любое слово, но выбрала высокопарное «напрасно». Для чего? Чтобы показаться умнее?

Раздражение в груди растет, превращаясь в настоящий ураган. Разливается напряжением по венам, холодит позвоночник едким нетерпением. Это не ненависть, это что-то другое — гораздо более сильное. Чувства к ней буквально отравляют меня изнутри.

— Я не сделала тебе ничего плохого. — Наивно шепчет сводная сестра.

И снова на дверь снаружи обрушивается грохот ударов.

— Что это? — Я грубо хватаю ее руку за запястье.

Мариана вздрагивает, но не пытается высвободиться. На ее пальце возле небольшой, но глубокой царапины расплывается алое пятно. Кровь, смешиваясь с водой на коже, капает вниз, прямо на платье.

— Ничего.

Но я ощущаю, как она дрожит. И эта дрожь передается мне. Я ошарашен тем, как реагирую на прикосновение к ней — меня едва ли не поводит, как от сильнейшего опьянения. Воздуха не хватает.

— Сюда. — Снова включаю воду и сую ее ладонь под кран, чтобы смыть кровь.

— Ай. — На секунду зажмуривается Мариана.

— Больно?

Алые разводы стекают по краям раковины и прячутся в сливном отверстии.

— Нет. Просто вода горячая.

Она произносит эти слова так нежно, что мне хочется укутаться ее голосом. Я продолжаю одной рукой держать ее за запястье, другой настраиваю воду. За это время ладонь девушки успевает покраснеть. Мариана сжимает зубы, чтобы вытерпеть это.

— Так лучше? — Хрипло спрашиваю я.

— Угу, — отвечает она, едва дыша.

— Нужно обработать и…

— Угу. — Кивает сводная сестра.

В дверь кто-то снова колотится, но я уже не слышу.

Тону в запахе ее волос, струящихся по обнаженным плечам, растворяюсь в омуте широко распахнутых светлых глаз. Смотреть на нее — настоящая пытка, и в любой момент я могу сломаться, но желание видеть эти глаза преобладает сейчас над инстинктом самосохранения.

— Спасибо. — Ее пухлые губы дрожат.

Мариана — воплощение невинности и страсти, в ней легко уживаются нежность и всепоглощающий огонь. Стоит проявить слабость, и этот огонь сожжет тебя до тла. Но меня тянет… Так тянет к ней…

— Не за что, — произношу я срывающимся голосом.

Осторожно отпускаю ее руку и жду, что будет. Она не отстраняется. Стоит и смотрит на меня, не дыша.

— Зачем ты это делаешь? — Шепчу я, приближаясь.

— Что? — Она отводит от лица волосы.