Пли! Пушкарь из будущего - [47]

– Проходи, садись, – на хорошем русском языке сказал гость. Старик лишь покачал головой в приветствии. Я уселся, подогнув ноги.

Гость представился:

– Меня звать Вагиф, я лекарь визиря. Мне рассказывал о тебе достопочтенный Юсуф. Он видел, как ты оказывал помощь раненому баю из Тюбек-Чекурги. Его удивили твои умения. У нас в Казанском ханстве так не лечат.

В этом месте я чуть не сказал: «Да так на Руси и в Европе не лечат», но вовремя удержался.

– Поскольку ты теперь в рабстве у достопочтенного Юсуфа, – татарин отвесил поклон в сторону старика, – я хотел бы, чтобы ты показал мне свое умение. Хочешь – я буду платить твоему хозяину, – старик негодующе замахал руками и ты будешь жить у него, хочешь – я перекуплю тебя и ты будешь жить со мной. Согласен ли ты поделиться своими сокровенными знаниями? Как образованные люди, мы понимаем, что заставить человека делиться знаниями из-под палки невозможно, так можно только собирать дрова или месить глину. Такие знания, как у тебя, – это драгоценный камень, который необходимо беречь. Мы обязуемся в случае твоего согласия вволю тебя кормить и поить, одеть и обуть подобающим образом, а не в эти лохмотья, дадим тебе слуг и женщину для услады тела. Ты будешь свободно ходить по городу, и тебе на ухо не нацепят серьгу раба. Будет лишь один запрет – ты не можешь выходить за ворота города. Согласен ли ты?

Что мне оставалось? Голод не тетка, да и зима на дворе. Долго протянуть на тяжелой физической работе и скудной пище не удавалось никому.

– Я согласен, но при одном условии: не пытаться оспорить мои познания, не нравится – не слушайте и не используйте.

Юсуф кивнул:

– Да, подходит. А теперь слуга проводит тебя на обед. Как звать тебя и откуда ты будешь?

– Звать меня Юрий, я из Рязани.

Я начал рассказывать про пленение, но старик его перебил:

– Нам это не интересно. Об остальном поговорим позже.

После завтрака я пошел вслед за повозкой Юсуфа. Идти пришлось недалеко, и я с интересом поглядывал по сторонам – дома в отличие от русских городов были почти все каменные, стоявшие за высокими глухими заборами. Улочки узкие, рядом в канаве текли нечистоты, распространявшие зловонный запах. Похоже, и в Казани были незнакомы с канализацией или выгребными ямами.

Дом Юсуфа был похож на дом моего нынешнего хозяина – старика, почти такой же двор, только размером побольше, во дворе замерзший бассейн, только вот окна в доме были узорчатые, с цветными стеклами. Смотрелось красиво. Вылезший из возка Вагиф провел меня в дом, показал мою комнату на первом этаже, недалеко от кухни, судя по запахам. Хлопнул в ладоши – к нам подбежал слуга. Вагиф что-то быстро проговорил по-татарски. В комнате мы уселись на коврики.

– Плохо, что ты не говоришь по-татарски. Теперь к тебе каждый день будет приходить учитель – мой слуга, и ты будешь изучать язык правоверных, это большая честь для тебя.

Я склонился в поклоне.

– Что тебе необходимо, чтобы ты плодотворно передавал мне свои знания?

– Бумага, господин Вагиф, писала и много хлебного вина.

Юсуф поморщился:

– Коран запрещает употреблять правоверному вино.

– Вино нужно для врачевания, а не для питья, – пояснил я.

– Хоп, якши. Сегодня пока отдыхай, тебе принесут одежду. – И вышел.

Вскоре ко мне пришел слуга, в руках он держал кучу разноцветных тряпок. Это оказались халаты: зимний, для улицы, и легкий, для дома, шаровары, пояс, тюбетейка и лисья шапка, а также сапоги и тапочки без задников с загнутыми носками для дома. Я переоделся, почти все было впору.

Одну часть обещания Вагиф сдержал – переодевшись, я выглядел как татарин средней руки, но выдавало русское лицо – широкие серые глаза и русая шевелюра, борода, правда, у меня была черная.

Впорхнула девушка лет пятнадцати – то ли служанка, то ли дочь Вагифа – и принесла на подносе лепешки и кувшин кумыса.

После обеда или полдника, я и сам не понял, вошел пожилой слуга – Мустафа, как он представился. Мы стали изучать татарский язык – я называл вещь или действие по-русски, затем медленно по-татарски, добиваясь от меня правильного, чистого произношения. Большими способностями лингвиста я не обладал, но не зря говорится – терпение и труд все перетрут.

До самого вечера мы изучали язык, и Мустафа отстал от меня, когда я взмолился – голова уже не соображает, дай передохнуть.

Вечером меня покормили вареной бараниной с лепешками и отваром сухофруктов. После сна и легкого завтрака ко мне пришел Вагиф.

– Для начала мы будем заниматься по утрам врачеванием, после обеда я иду во дворец к визирю, ты учишь татарский язык, – сразу все расставил он по своим местам.

Начали мы с азов – сначала я попытался узнать от Вагифа, насколько он знает анатомию, имеет ли понятие об асептике и антисептике (для тех, кто не знает – о стерильности), какие болезни знает и чем лечит. Разговор пока строился в виде интервью, причем больше говорил Вагиф, а я внимательно слушал. Кое-какие вещи были разумные, что-то просто наивное и смешное, но травы Вагиф знал хорошо. Полдня за разговором пролетело незаметно. После обеда – изучение татарского языка. Вечером ужин и сон.

От обильного словоблудия в течение всего дня уставал даже язык. Выяснив уровень подготовки Вагифа и поразившись дремучести его знаний по некоторым вопросам, утренний урок я начал с азов – где расположено сердце, почки и где проходят сосуды, для чего нужны легкие и много чего другого. Здесь и пригодилась бумага – я показывал на пальцах, рисовал на бумаге, затем Вагиф хлопнул в ладоши – вошел слуга. Вагиф приказал ему раздеться донага, и я показывал – где лучше прощупывать пульс, определять отеки, как осматривать язык. Так теперь у нас было каждый день, за исключением пятницы – у мусульман это был день отдыха.