Плёвое дельце на двести баксов - [32]

— Как это всё? А пятьдесят штук?

— Получишь прямо на выходе из коттеджного поселка на посту охраны от меня лично.

Вот если б не было у Бориса таких поганых глаз, я бы на его вариант пошел, но «эти глаза напротив»…

— Так не пойдет: деньги вперед.

— Как это вперед? До операции, что ли? А потом ищи ветра в поле?

Я призадумался.

— Давай так. Бабки ты мне сразу передаешь при входе в коттеджный поселок.

Тут призадумался Борис.

— Ну, что ж, если так твоя душенька желает — по рукам.

— И еще. А вдруг возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства?

— Какие именно?

— Ну, неожиданно появится хозяин дачи…

— Из Испании, — ухмыльнулся Борис, — исключено.

— А вдруг подвалит экономка?

— Я же сказал, — досадливо мотнул головой Борис, — экономку я беру на себя. Чтобы тебе понятней и спокойней было, она в это время со мной трахаться будет.

— А если…

— Короче, — у моего собеседника, видимо, кончилось терпение, — ежели что, включаешь тумблер, посудомойка заработает, ты получаешь бабки за свой трудовой подвиг и попросту сваливаешь. Без компактов. Но и без гонорара. Теперь все ясно?

— Как будто.

— Завтра можешь болтаться где тебе угодно, но в десять вечера жди нашего звонка. — Он уже встал, собираясь уходить, но вдруг спохватился: — Да, чуть не забыл — пистолет у тебя есть?

— Нет, — естественно ответил я. — Да и зачем он мне при твоих-то баллончиках, которые вырубают охранников, как «Фумитокс» комаров?

— Пистолет никогда не помешает. С ТТ умеешь обращаться?

Этот вопрос меня даже как-то обидел:

— Нет. Только стрелять из него умею. Причем исключительно на поражение.

— Надеюсь, до этого дело не дойдет. Прощевай.

* * *

Нет никакой возможности описать ту степень возмущения, попранной гордости и просто злости, которую испытал Владимир Евгеньевич в результате визита Андрея Артюхова. Доктор исторических наук, многолетний преподаватель Истории КПСС вообще никогда в жизни не получал оплеух, а тут ни за что ни про что, да еще от какого-то молокососа…

Но что же, однако, ему теперь предпринять? Не в милицию же обращаться?

Увы, свидетелей нет, и дела нет.

Но ведь дело можно сшить!

Куда, например, пропала бедная Ирина? Почему ее нигде не видно? Отчего ее шляпка лежит в центре болотной трясины? Что Артюхов и ему подобные сотворили с несчастной девочкой?

Дерябина и без того интересовала ее судьба, но сейчас трагическая участь Ирины может послужить хорошей основой для жестокого отмщения за его поруганную честь.

Владимир Евгеньевич решил провести собственное расследование судьбы девушки и для начала отправиться к молочнице Гале как к первичному источнику информации.

Но, перед уходом взглянув на себя в зеркало, он пришел в неописуемый ужас: лилово-малиновый синяк закрывал не только глаз Дерябина, но и добрую половину его лица. Понятно, что с такой физиономией не только проводить расследование, но и просто появляться перед людьми доктор исторических наук не мог.

Не мог перед знакомыми людьми, а перед незнакомыми?

Дерябин заварил своего знаменитого чайку, и вскоре мелькнувшая перед его внутренним взором смутная мысль быстро приобрела конкретные очертания.

Он вытащил из кубышки десять тысяч долларов — гонорар за излечение Ирины от неизвестной болезни неизвестным способом, — приоделся, прихватил необъятный чемодан (с ним его отец возвратился с германской войны, привезя кучу всякого добра) и направился в Москву: город, где он не был добрый десяток лет.

Да, конечно, он знал из телепередач, насколько изменилась столица, но, увидев ее своими глазами, старик просто оторопел. Это ж совсем другой мир, совсем не тот, который он когда-то покинул!

Но Дерябин не слишком-то долго развешивал уши, хлопал ресницами и разевал рот — он приехал сюда по делу. Нырнув в метро, которое, слава богу, почти не изменилось, Владимир Евгеньевич быстро отыскал магазин «Следопыт», который он видел в рекламе.

Магазин был вроде бы и небольшой, но отыскать в нем необходимый предмет Дерябину оказалось не под силу. А предмет этот в наличии имелся — так в рекламе утверждалось. Спросить же о нем продавца у интеллигентного доктора как-то язык не поворачивался.

Наконец его мельтешение перед прилавками, видимо, показалось одному из сотрудников магазина подозрительным. Тем более что физиономию имел Владимир Евгеньевич побитую, а одет был, по современным меркам, на манер бомжа.

— Вы что тут ищете, гражданин? — сурово спросил его юноша в фирменном блейзере и при галстуке.

— А? — испуганно встрепенулся Дерябин.

— Вы что, плохо слышите? — все в том же суровом тоне продолжал учинять допрос юный менеджер.

— Да, — совсем растерялся Владимир Евгеньевич, ко всему прочему ощущая себя в некотором роде преступником.

— Тогда вам в поликлинику надо, к ухогорлоносу, — наседал на доктора исторических наук менеджер младшего звена.

И тут — о, чудо! Дерябин разглядел наконец ту штуку, что показывали в рекламе.

— Мне это! Мне вон то! — тыкал он пальцем в искомый предмет и даже в восторге подпрыгивал.

Менеджер перевел взгляд с современной версии дорогостоящего «шпионского» дистанционного звукоуловителя на пенсионера, одетого в копеечные тряпки:

— Боюсь, что эта штука вам не по карману, дедуля.