Плетёный человек - [68]

Фингалистый повзирал, ноздри понадувал и заржал, как конь. А Ипполита эта заржала, как лошадь. Ну и я оскалился, забавно вышло.

— Так вот, — уже одевшийся продолжил я. — Не особо.

— А что так?!

— Я Кащей вольный и вообще. А ты, небось, единственную магичку не отдашь.

— Ну да, вообще-то… Ладно, найду, за кого…

— Так, вы тут сами находите. Но хоть у неё бы спросил, если уж выдать непременно замуж решил — за кого, — отметил я. — Что натворила-то? — озвучил я интересующий меня момент.

Так вот, как выяснилась, эта Ипполита, кстати, внучка Харитона и Илонка до изменения, решила “решить глобальный проблем”. А именно с гремлинами. И начудила до призыва Лиха в середине стойла. Последствия известны, причём, как бы её состояние “ловли мозгошмыгов” не было вызвано тем, что она была частью неснятного призывательного колдунства.

А как я Лихо извёл — пришла в себя, начала каяться, ну и получила. За дело, если разобраться. И пусть и вправду сексом трахается, а не общественно и, главное, кащееопасные эксперименты экспериментит.

Ответно вывалил я на табун новость, что всё, валите в свое стойло, там нормально.

Ну и, спасибо не говоря, потопал этот табун. Ну и хрен с ними, махнул я лапой. Присел в теньке и прохладе на байк, врубил Радиоактивную, которая В предвкушении.

И под в чём-то пророческую, а в чём-то наоборот, песенку просто посидел и расслабился.

— Ну и хер с вами, конями неприличными, — озвучил я отношение к коням.

Так-то могли и спасибо сказать, ну да хрен с ними. А я, наверное…

Но решить, куда мне двинуться, я не успел. Топот, понимаешь, копыт, да и вынесло на меня давешнего белобрысого хама.

— Это, Кащей… — аж засмущался он.

— Чё надо? — поинтересовался я, прикидывая куда послать коня, если ему что-то из под меня надо.

— Спасибо тебе, — буркнул кентавр.

— Ну… пожалуйста, — кивнул я. — Ладно, поехал я…

— Погоди, а свадьба?! Приглашаю! И люди поблагодарить хотят!

— Какая, нахер, свадьба?! — уже завёлся я.

Совсем озверели! Нашли зоофила бессмертного, блин! И даже не поняши, осудил я гадких зоофилов.

— Моя, с Ипполитой, — несколько растерянно выдал конятина. — Она говорит, ты Харитона уговорил.

— Кхм, — попытался я припомнить, где я кого-то там уговаривал, а не нахер посылал. — Ну, с определённой точки зрения — можно сказать и так, — по обдумыванию выдал я.

— Вот, приглашаем. И не тро… кхм, да, — замялся кентавр, смотря на мою ОЧЕНЬ ехидную морду.

— Не трону, так уж и быть. Ну… а давай. Посмотрю на свадьбу, — решил я.

И поехали мы в стойло. Кентаврие копошилось на расчистно-строительных работах, как лошади. Но свадьбу это не отменило. Квасили брагу, били морды и жрали. Я вот отбивную единорожью, запечённую на роге над углями, отведал — довольно приятная нямка оказалась, если честно. И небывальщиной такой, небесприятной чисто гастрономически, разила.

Вообще, как выяснилось, енти скоты рогатые (которые едионороги, а не минотавры) — что-то вроде коров для кентаврячества. И экспортный продукт в ездовом виде. Ну, дело их, в общем, а жратва знатная.

Поучаствовал в мордобое, так и не понял, ритуальном или “бытовом”. Но лещей нараздавал вполсилы, да и сам получил несколько.

Тоже ведь информация для размышления — удары этих коней неприличных не только меня в полёт отправляли (это мудрый я, закрепившись тросами, компенсировал). Но дело в том, что от колотушек разошедшегося кентавра тросы начинали… ну, внутренне вибрировать. От одного — фигня. А вот всем табуном — могли и запинать, вполне возможно.

И избавился от полотенца с голой, сисястой и страшномордой бабой. Не только оформив сей артефакт как свадебный подарочек, но и потешив свое злодейское сердце.

Жоних, дар принимая, на сисяндры полотенчатые покосился, да и огрёб от Ипполиты под ребро локотком. Кротко так, аж скрючился и побледнел.

— Совет да любовь, — добро пожелал злодейский я, стараясь не ржать, как конь.

Ещё в стойле была любопытная встреча. Когда молодые удалились пробовать стойло на прочность, я решил, напоследок, полюбоваться на минотавров. Ну интересно, а вроде оклемались, судя по копошению.

Здоровенные и быкоголовые (и коровоголовые) типы оклемались и шуровали, расчищая руины. Но вот что меня поразило. Самый здоровенный минотавр, с сединой, имел… пейсы. Ну это ладно, он ещё гонял прочих минотавров на расчистке, бодро помахивая ручищей в лубке. И делал это очень характерным образом, со словечками и акцентом!

— Таки господин Кащей, какая честь! — промычала эта говядина, подскочив ко мне. — Скажите, а вы не откажетесь, исключительно в знак дружбы и вашего великодушия, подарить нам пару килограммчиков вашего занятного металла? Мы таки будем очень признательны, — прижал он лапу в лубке к груди.

— Вот всегда знал, что людоеды, — закатил я глаза. — Нет. Фигушки, — продемонстрировал я говорливой и пейсатой говядине фигу, а подумав — вторую.

— Очень жаль, а может…

— Это — я. Вы, блин, в край охренели! — праведно возмутился я. — Жрите свою мацу из некрещённых младенцев…

— Из крови, господин Кащей. И где сейчас найдёшь приличную мацу? Вот раньше…

Ужоснах, отметил я, стратегически отползая. Вот оно, логово зла и вообще! Вскрытая сердцевина жидомасонства, похихикивал я, уже на байке. Но занятно. А типы эти занятные, вообще все. Но людям от них и вправду лучше держаться подальше, признал я разумность сложившегося положения.