Плетёный человек - [62]

Кстати, та хрень нездоровая в бассейне, из призраков детишек, с полпинка такой же пакостью может быть. В основе — игоши или мруны, например. Мавки тоже могут быть. Или навь обычная, как призраков “без выкрутасов” называли.

А вот конструкт — работа какой-то идеи. Которую я совершенно не обязательно знаю — не конспиролух я и не хикки, чтоб сутками сидеть в сети, всякую там мифологию разглядывая.

На этом я решил думать прекратить, потому что хватит. А ещё, обозначилась тропинка к кентаврятнику. Последняя обрамлялась лошадиными и коровьими черепами на столбах (обычными) в качестве пугательных украшений, типа “не влезай, прибьём!”

И была именно тропинкой, протоптанной скотинистыми металюдьми. В прямом смысле скотинистыми, а не как переносный я. Хотя может, и как я, посмотрим, рассудил я, заворачивая байк.

И вот еду я потихоньку. Природами окружающими любуюсь: кентавры и прочие жвачные обиталищем выбрали не леса, а поля. Ну, рощицы были, но в целом — холмистые поля с разнотравьем.

Бабочки там крылышками бяк-бяк, солнышко светит. Даже что-нибудь потяжелее врубать неохота.

И вот, въезжаю я, значится, в рощицу. И еле успеваю байк на дугу положить!

— СДУРЕЛА, КОНИНА БЕШЕНАЯ?!! — вежливо полюбопытствовал я у охреневшей конины, мало, что не под колёса мне бросившейся.

Кентавр, здоровый, как лошадь. До башки — метра три, если не больше. Мускулистый, в плане торса человеческого, запредельно. И рожа с бородкой, белобрысая, молодая. Бешеными глазами на меня зыркнула, в бородке пасть разинула и рявкнула:

— ВАЛИ НАХЕР, ПРИДУРОК, ПОКА ЖИВ! И БЕСИШЬ! — признала скотина.

Кстати, на боках конины, на торсе и под глазами наливались красноватым цветом полосы. Признак того, что “берсерк-мод” раскочегаривается.

— Сам придурок, — поднимая байк, уведомил психоконя я. — И сам нахер ступай. И вообще — здрасти, — вежливо поздоровался я.

— Ты совсем йопнутый? — относительно нормальным тоном поинтересовался кентавр, аж перестав полосами сиять.

— Наполшишечки, — честно ответил я.

— И что тебе, наполшишечки йопнутый, у нас понадобилось? — идиотски заржал кентавр.

— Так и не поздоровался, скотина невежливая, — посетовал я, обращаясь к листве над головой. — На стойл… в смысле селение ваше взглянуть желаю. И пообщаться и интересно…

— Мужик, ты точно йопнутый, — с жалостью посмотрела на меня конина. — И не наполшишечки — наглухо, — продемонстрировал он дилетантство. — Тебя и в лучшие дни прибили бы… Слушай, разгоняй свой байк и долбанись о дерево, а? Если так сдохнуть хочешь. Не до тебя нам, — с печально-отвлечённой мордой ответил он.

— А чего это у вас случилось? — резонно заинтересовался я.

— Ты…

— И это тоже, — не стал я выслушивать конячьи фантазии. — Ты толком скажи, случилось-то что? Может, помогу. За плату. Или так, — несколько непоследовательно, но в целом верно озвучил я.

Во время моего монолога морда конячья на меня пырилась, как на чрезвычайного и полномочного посла запечных тараканов, требующего своему племени территориальной целостности и репараций от владельцев избы.

— Ты что, маг охеренный? — прищурился кентавр на меня.

— В определенном смысле можно и так сказать, — выдал я, подумав.

— Только учти, мужик: народ на взводе. Я спокойный, — льстил себе псих, — но там… В общем, никто тебя грудью или крупом закрывать не будет. Сдохнешь — не охренительный маг, а звездобол. И удобрение, — ржанул охренительно остроумный кентавр.

— А может, и тушёнки конской заготовлю, — ответил охренительно остроумный я.

На что конятина совершенно по-лошадиному фыркнула, и прихрамывая, потопала по тропинке, махнув мне ручищей в стиле “за мной давай”.

— Чего хромаешь-то? — участливо поинтересовался я.

— Копыта, лядь, сбил!

— На всех четырёх копытах? — усомнился наблюдательный я.

— Бл… Ху… В жопу иди, со старшими трынди, — буркнул конь хромой и на мои мудрые слова больше не отзывался.

А через полкилометра, в роще, мы выехали к натуральному кентавро-минотаврему табору. На пару сотен лошадиных жёп и коровьих рыл, примерно. То есть, вся популяция стойла, навскидку. Сидели в роще, как пострадавшие.

И, по рассмотрению, таковыми и были. Синяки, лубки какие-то на повреждённых лапах. Натурально обломанные рога. Часть конины, например, валялось на боку на земле. Что конятине не только не свойственно, но вроде как и неудобно.

В общем, выглядело всё так, что орду бешеных металюдей, которые необузанным нравом и усиленными небывальщиной колотушками натурально пугали… отпинали. Жестко и беспощадно. И, судя по месту локализации — выпнули из дома. Что междоусобицу… ну не исключает, но маловероятно.

И что енто у них такое случилось, интересно, заинтересовался я, игнорируя бешеные (и страдающие, от особо битых) взгляды. Ну а провожатый вёл меня к отдельной групке, видно, главнюков. Тоже битые, по приближению отметил я.

— Хар, тут вроде маг охерительный, — пробасил проводник, невежливо тыча в меня пальцем. — Звиздит только много, чуть не прибил. Поговоришь?

— Отчего не поговорить, — пробасил здоровый белый конь…

Ну конь тоже. И белобородый мужик. Ну такой, фактурный. Очень благообразный. Что несколько портил шикарный фингал под благообразным глазом и распухший носяра.