Пленники пылающей бездны - [10]

Михееву тоже было не по себе. Если откажет поле, едва ли он вообще успеет нажать кнопку. Все произойдет очень быстро…

Приборы показывали тридцать с половиной тысяч атмосфер.

— Сорок один километр, — с усилием размыкая пересохшие губы, проговорил Вадим. — Сорок один километр и семьдесят два метра, — повторил он окрепшим голосом. — Мы в астеносфере. Слышите, Петр Афанасьевич? В астеносфере!

Михеев медленно отнял пальцы от кнопок, разгладил онемевшие суставы. «А похоже, я струсил», - мелькнуло в голове. Сто семь рейсов, кроме самого первого, учебного, совершил он, не испытывая страха. И вот сейчас все напряглось в нем, окаменело в каком-то мучительном ожидании.

— Механик, связист? — спросил Вадим в микрофон.

— Все отлично, — отозвался Чураков. — Поздравляю с победой, Вадим.

— Спасибо. Связист, приготовиться к передаче сообщения.

— Есть!

И еще один звук вплелся в общую симфонию работающих механизмов. Был он низким, торжествующим, точно звон туго натянутой басовой струны виолончели. Это заработал ультразвуковой передатчик.

— Можете говорить, Вадим Аркадьевич, — сказал Скорюпин.

Вадим нагнулся к микрофону.

— Говорит вездеход «ПВ-313». Мы только что миновали глубинный барьер и вошли в астеносферу. Расстояние до поверхности сорок один километр. Давление тридцать с половиной тысяч атмосфер. Температура окружающей среды тысяча девяносто градусов. Механизмы в отличном состоянии.

И ни слова больше. Вадим не хотел быть многословным, хотя он испытывал настоящую ребячью радость, желание с кем-то поделиться ею.

— Что же вы не поздравили Аркадия Семеновича? — тихо подсказал Михеев. — Весь коллектив надо бы поздравить, передать спасибо за такую машину.

— Правильно, — спохватился Вадим, но связист уже перешел на прием.

8

— Стоп!

По приказу Вадима водитель выключил бур и двигатель. Вездеход остановился. Работать продолжала только защитная установка.

Вадим и Андрей занялись осмотром аппаратуры. Проверили состояние всасывающей системы и камер подогрева. Убедились в жаростойкости термополимеровых стенок. Затем перешли к осмотру релейной системы, хотя автоматика и находилась под непрерывным контролем вторичной системы и каких-либо нарушений замечено не было.

Теперь пора возвращаться. Успех есть, победа есть. Но до чего же все оказалось просто, без борьбы, без крайнего напряжения физических и духовных сил. Борьба была там, наверху, в конструкторском бюро, она длилась много лет и вот закончилась рейсом «ПВ-313».

Подземоход остановился на глубине сорока одного километра. А ниже еще шесть тысяч семьсот. Сорок и шесть тысяч…

Вадим мысленно заглядывает дальше вниз, и у него кружится голова, как у человека, заглянувшего за край пропасти. Бездна притягивает, манит…

— Чертовски не хочется поворачивать обратно, — признался он Андрею. — Машина мощная, надежная. Когда мы раньше пытались пробиться к барьеру, то в какой-то степени рисковали собой. А сейчас…

— Ты же сам составлял программу испытаний.

— Не один. И не думал, что почувствую такое… неудовлетворение.

Андрей осматривал реле. Вот человек, у которого нет собственных желаний. Скажи сейчас Вадим: «Давай двинемся к центру земли», - Андрей пожмет плечами и ответит: «Ну что ж, к центру так к центру».

С детства, со школьной скамьи, они были рядом. Судьбы их складывались как будто одинаково: в один день закончили школу, поступили на один завод в один и тот же цех, учились в одном институте, стали инженерами.

Но застрельщиком всегда был Вадим. Он вел за собой товарища, именно вел, а не заражал своими идеями. У Вадима появилась цель: посвятить себя созданию подземоходов. Андрей, выслушав восторженное признание друга, сказал: «Ну что ж, корабли так корабли».

Дальше рядового механика у Андрея дело не пошло. Правда, он завоевал симпатии товарищей своим удивительным самообладанием, которое не покидало его в минуту опасности.

Андрей привыкал к подземоходу, как к собственной квартире. Изучал его самым добросовестным образом, пока не запоминал каждый винтик, каждую катушку, каждый провод. Неисправности находил быстро, устранял по-хозяйски, наверняка.

— Поступай как хочешь, — закрывая коробку автомата, ответил, наконец, Андрей. — Но я бы на твоем месте не стал торопиться. Побываешь еще на любой глубине. Успеешь.

Ждать!

До сих пор рейсы походили один на другой. Цель испытаний формулировалась просто: увеличение срока службы того или другого узла. Другое дело, рейс «ПВ-313». Машина висит над раскаленной каменной бездной, в которую еще никому не доводилось заглянуть.

Возвращаться? Теперь?

— Но с чем? Подземоход оправдал себя, это хорошо. Но не в характере Вадима довольствоваться малым — ведь не случилось ничего такого, что заставило бы работать мысль, подсказало бы новые идеи.

9

— М-м-м… — промычал Дектярев и потрогал свою лысину. — Продолжить исследование астеноферы… Заманчивое предложение. Риска, говорите вы, никакого?

— Вы имели возможность убедиться в этом, — пожал плечами Вадим. — Глубинный барьер пройден без всяких осложнений. Особых усилий от нас и не потребовалось. Но меня, как конструктора, интересуют условия, в которых машина получила бы настоящую, солидную нагрузку.