Пленники паука - [18]

— Вы уверены?

— Да, повелитель. Ты ведь знаешь, что по глазам…

Договорить ему не дал нетерпеливый жест Харата.

— Знаю, но это не имеет значения. Душа девушки в этом камне.— Он указал на талисман.— На остальных мне наплевать.

— О, беда,— простонал, покачав головой, один из жрецов.

— Вовсе нет,— оборвал его Харат,— благодарите этого человека, который принес нам Талисман. Вот если бы он отдал камень Рамсису, действительно была бы беда!

Двое уставились на незнакомца.

— Это человек Рамсиса,— пояснил Харат и тут же поправил себя: — Хотя, что я говорю! Он не человек, он мумия Тхон-Тона, оживленная Верховным Жрецом Сета. Он должен был принести ему Талисман, но принес нам. За это я обещал подыскать ему новое тело.

— Но ведь это крах, повелитель. Что толку нам с души, заточенной в камне? Нам нужна живая Зита, в которую должна воплотиться Памела!

— Все пропало,— обреченно подтвердил его товарищ.

Хараг рассмеялся:

— Вот если бы у Зиты не было сестры, ты оказался бы прав, но у нас есть Мелия и время до следующей полной луны! Мы переселим душу Зиты в тело Мелии, дождемся воплощения Памелы и принесем ее в жертву Затху с соблюдением всех обрядов!

— Но сила…— едва слышно прошептал один из помощников Харата.

— Сила сковывает Незримого, удерживая его в камне. Я изгоню демона, и сила вновь станет доступна!

И он торжествующе расхохотался, гордый сознанием собственной силы и грядущего величия.

* * *

Рамсис опустился на колени и замер в этой позе, согнув в локтях поднятые вверх руки, повернув их ладонями вперед. Он неотрывно смотрел на огромного бронзового змея, свившегося кольцами на жертвенном алтаре.

Массивная приплюснутая голова змея нависала над жрецом, клыкастая пасть была хищно оскалена, раздвоенный язык замер, алые рубиновые глазки пронзительно сверкали зловещим огнем в свете развешанных по стенам факелов.

Жрец общался со своим богом.

В голове Рамсиса крутился один и тот же вопрос: что случилось? Все его мысли сосредоточились на этой простой фразе, и сам он перестал существовать, обратившись в зрение и слух.

Вопрос был задан, и он знал, что будет и ответ. Он знал, что все зависит от того, как скоро он сумеет докричаться до своего бога, а в том, что великий Сет ответит, жрец не сомневался.

Оставалось ждать.

Время перестало существовать для него. Окружающий мир превратился в ничто. И наконец, в тот миг, когда он перестал ощущать свое тело, наступило слияние. Рамсис почувствовал себя единым целым с грозным божеством, его маленькой частицей, хотя продолжал видеть перед собой оскаленную морду Великого Змея Ночи.

Пришло знакомое ощущение, что он услышан, а вслед за этим последовал ответ на вопрос:

— Камень попал к Затху. Тебе придется пойти к Главе Малого Круга, но прежде пошли людей в дом, где хранился камень. Там бродит потерянная душа. От нее ты узнаешь все, что тебе надлежит знать.

— Но почему ты сам не скажешь мне об этом? — в волнении выкрикнул жрец, но ответа не получил.

Он огляделся и увидел, что стоит в святилище перед замершим в неподвижности бронзовым изваянием Сета и понял, что это все. Что было нужно, Сет сказал, остальное он узнает в свое время.

Он встал с колен, подошел к столу, взял маленький молоточек и ударил им в небольшой бронзовый гонг. Мелодичный звон поплыл по залу, на звук его тотчас вбежал раб и замер в почтительном поклоне.

Глава третья

Прошла седмица с той памятной страшной ночи, когда Мелия потеряла сестру.

Несколько дней после тех незабываемых событий — пока родственники Фабиана и Эмерика пытались выяснить, что же произошло тогда в доме, что случилось с Фабианом и куда девался Эмерик, — превратились для нее в настоящий кошмар.

На счастье, кто-то из умудренных опытом родственников погибших сообразил, что в чем бы ни заключалась истина, но, учитывая обстоятельства, лучше, чтобы о ней знало как можно меньше народа. Это была очень здравая мысль, с которой не могли не согласиться даже самые непримиримые.

А когда тот же умный человек добавил, что хорошо, если об этом не узнает вообще никто, Мелию наконец-то оставили в покое.

Тело Зиты в тот же день было предано сожжению. Точно так же поступили родственники Фабиана. Что лежало в гробу, предназначенном для Эмерика, Мелия предпочла не спрашивать.

Жрец поднял факел, пропитанные благовониями поленья вспыхнули, и жертвенная свеча, отмечавшая время перехода душ усопших на Серые Равнины, успела догореть до середины, когда жрец торжественно возвестил:

— Митра принял их души!

По древней традиции горку еще горячего пепла подели ли на три части, зарыли в землю и посадили омелу и два дубка.

На этом все закончилось.

* * *

С утра Мелия бродила по городу, стараясь отыскать Конана. Она занималась этим уже третий день, но все её отчаянные попытки ни к чему не привели.

Начиная свои блуждания по Пустыньке, девушка не сомневалась, что найти такого человека, как Конан, не составил труда, но теперь, на исходе третьего дня, когда солнце клонилось к закату, она поняла, что жестоко ошибалась.

Везде, где она побывала, ей вежливо, но твердо отвечали, что да, он бывает здесь, бывает часто, но сейчас, к величайшему сожалению, его нет и ничем помочь нельзя, но если он появится, ему обязательно передадут, что его разыскивает Мелия, дочь почтенного Тефилуса.