Пленник Зенды. Месть Руперта - [105]

– Вы поедете со мной во дворец? – в третий раз спросила королева, убрав руку, но улыбаясь.

Я рискнул вмешаться:

– Граф Люцау- Ришенхайм знает многое, что неизвестно большинству, мадам.

Королева повернулась ко мне с достоинством:

– Графу Люцау-Ришенхайму можно доверять. Мы не просим его действовать против своего кузена. Мы просим только о молчании.

– Да, но какие у нас гарантии?

– Его честное слово, граф.

Я знал, что, именуя меня графом, королева выражает свое недовольство, так как, если не считать официальных церемоний, она всегда называла меня Фрицем.

– Рассчитывать на его честное слово… – начал я.

– Он прав, – сказал Ришенхайм.

– Нет, он не прав, – с улыбкой возразила королева. – Граф сдержит слово, данное мне.

Ришенхайм посмотрел на нее, потом повернулся ко мне и тихо сказал:

– Клянусь Богом, я его сдержу, Тарленхайм. Я буду служить королеве, чем могу…

– Граф, – любезно промолвила королева, – вы облегчили бремя, лежащее у меня на душе, так как я больше не чувствую, что ваша честь запятнана из-за меня. Мы вместе отправимся во дворец.

Мне ничего не оставалось, как только довериться Ришенхайму.

– Тогда я посмотрю, готова ли карета, – сказал я.

– Да, идите, Фриц, – кивнула королева.

Но когда я проходил мимо нее, она остановила меня и шепнула:

– Покажите, что вы доверяете ему.

Я подошел к Ришенхайму и протянул ему руку, которую он крепко пожал.

Выйдя из комнаты, я обнаружил Берненштейна сидящим на скамье в холле. Лейтенант внимательно обследовал свой револьвер.

– Можете его спрятать, – сказал я, с трудом представляя, как он обменяется рукопожатием с Ришенхаймом. – Граф больше не пленник – теперь он один из нас.

– Черта с два! – крикнул Берненштейн, вскочив на ноги.

Я кратко рассказал ему, как королева превратила орудие Руперта в своего слугу.

– Полагаю, он сдержит слово, – добавил я, хотя охотно обошелся бы без его помощи.

Глаза лейтенанта блеснули, и я почувствовал, как дрожит его рука, которую он положил мне на плечо.

– Если Ришенхайм с нами, то остается только Бауэр, – шепнул он.

Я хорошо знал, что он имеет в виду. Исключая самого Руперта, Бауэр был единственным, кто, зная правду, угрожал плану, который с каждым устраненным препятствием казался все более привлекательным. Но я не смотрел на Берненштейна, боясь признаться даже взглядом, насколько мои мысли совпадают с его. Он был более дерзок или, если угодно, менее щепетилен.

– Если мы сможем заткнуть рот Бауэру… – продолжал лейтенант.

– Королева ожидает карету, – сердито прервал я.

– Ах да, карету, – сказал он так, что я был вынужден посмотреть ему прямо в глаза, он улыбнулся и продолжил: – Теперь только Бауэр!

– И Руперт, – мрачно напомнил я.

– О, Руперта можно считать мертвецом. – С этими словами Берненштейн вышел из холла и сообщил о том, что ее высочество уезжает вместе со слугами.

Хладнокровия у молодого лейтенанта было не меньше, чем у Рудольфа. Я не мог с ним соперничать.

Во дворец я ехал с королевой и моей женой – двое остальных следовали за нами в другой карете. Не знаю, о чем они говорили в дороге, но когда я к ним присоединился, Берненштейн был достаточно вежлив со своим спутником. В нашей карете в основном говорила Хельга – она заполнила пробелы в наших знаниях, сообщив, со слов Рудольфа, как он провел ночь в Штрельзау, и мы прибыли к месту назначения полностью информированными обо всех деталях. Королева говорила мало. Импульс, побудивший ее обратиться с призывом к Ришенхайму, казалось, иссяк, – она снова стала добычей страха и дурных предчувствий. Я понял это, когда она внезапно коснулась моей руки и прошептала:

– Сейчас он уже должен быть в том доме!

Наш путь не проходил мимо дома 19 по Кёнигштрассе, и мы подъехали ко дворцу без каких-либо новостей о нашем отсутствующем лидере (я называю его так, поскольку мы все, начиная с королевы, считали его таковым). Больше она не говорила о нем, но ее взгляд неотступно следовал за мной, словно моля о какой-то услуге. Берненштейн и раскаявшийся граф исчезли, но, зная, что они вместе, я не тревожился – лейтенант позаботится, чтобы его компаньон не замышлял измены. Но я сидел как на иголках в ожидании известий с Кёнигштрассе. Прошло два часа с тех пор, как Рудольф Рассендилл расстался с нами, но от него до сих пор не поступило ни слова. Королева держала за руку мою жену, а я сел в другом конце комнаты, думая, что они желают поговорить наедине, хотя обе молчали. Наконец я не выдержал и подошел к ним.

– Вы нуждаетесь в моем присутствии, мадам, или позволите мне ненадолго удалиться? – спросил я.

Королева слегка вздрогнула, как будто я неожиданно вторгся в ее мысли.

– Куда вы собираетесь пойти, Фриц?

– На Кёнигштрассе.

К моему удивлению, она встала и схватила меня за руку.

– Благослови вас Бог, Фриц! Вряд ли я смогла бы и дальше выносить это ожидание, но боялась просить вас отправиться туда. Идите, друг мой, и принесите мне новости о нем. О, Фриц, мне кажется, я снова вижу этот сон!

Моя жена смотрела на меня с улыбкой на дрожащих губах.

– Ты зайдешь в дом, Фриц? – спросила она.

– Нет, если не будет надобности, дорогая, – ответил я. Хельга поцеловала меня.