Пленник моря. Встречи с Айвазовским - [8]

Появление нового незнакомого лица, подобно дождевой туче, мгновенно набрасывало тень на сияющее добротою и озаренное улыбкою лицо Гоголя: он умолкал, хмурился, как-то сокращался, как будто уходил сам в себя, как в раковину, и начинал оригинальничать. Эту странную черту характера замечали в нем все его близкие знакомые. Со мною, однако же, он довольно скоро сошелся, и я не раз наслаждался его дружескою милою беседою. Гоголь предложил мне ехать с ним, с Боткиным и Панаевым во Флоренцию, на что я, разумеется, с удовольствием согласился. Ехали мы в наемной четвероместной коляске и – каюсь в нашем общем грехе – дорогою мы играли в преферанс, подмостив экипажные подушки вместо стола. Впрочем, это прозаическое занятие не мешало нам любоваться природой и восхищаться красивыми местностями, попадавшимися по дороге».

По приезде во Флоренцию Гоголь и Айвазовский осмотрели художественные сокровища столицы Тосканы, посетили дворцы и палаццо Питти и т. д. Они проводили в этих осмотрах целые дни вместе. Здесь встретили они знаменитого русского художника Александра Андреевича Иванова, на время приехавшего из Рима во Флоренцию искать вдохновения для своей знаменитой картины «Явление Мессии народу». От природы не слишком общительный, он мало говорил с ними. По словам Айвазовского, Гоголь в то время не посвятил еще ему своей чудной восторженной статьи.

Иванов рассказывал только, что приехал скопировать несколько деревьев с пейзажей Сальватора Розы, чтобы для чего-то перенести их в местность на берега Иордана. Во Флоренции И. К. Айвазовский расстался на время с Николаем Васильевичем Гоголем и, оставив его здесь, отправился на берега Неаполитанского залива, где прожил еще месяц в Неаполе вместе с молодым художником Штернбергом, а отсюда уже проехал на родину Торквато Тассо, в Сорренто, где, по странному стечению обстоятельств, он жил в доме, принадлежавшем певцу «Освобожденного Иерусалима».

Из Сорренто они отправились в разрушенный ныне живописный городок Амальфи, где тоже прожили целый месяц, и в сентябре только он попал опять в Рим. Эти переезды ознакомили Айвазовского с колоритом и красками итальянского лазурного неба, воды и тайнами тамошней воздушной перспективы. Он работал в Италии целые дни без устали… Эти воспоминания записаны со слов самого И. К. Айвазовского и представляют серьезный и значительный интерес для нас, как характеристика его отношения к Гоголю и некоторым знаменитым его современникам. В прошлом году я получил об этой встрече также письмо от него, которое потом было напечатано в «Новом Времени».

Иван Константинович часто рассказывал также, что с Гоголем он встречался впоследствии в Петербурге и Москве. Я слышал от И. К. о существовании небольшого рисунка, сделанного еще в начале 40-х годов, кажется, известным художником Пименовым, где изображены во весь рост, конечно в небольшом виде, все наши художники «русской колонии», бывшие в Риме в одно время с ним и Гоголем, как то: Ставасер, Рамазанов, Иванов, Логановский, Штернберг и др., а посреди них Гоголь, – но видеть этого рисунка мне не пришлось.

Известный скульптор Бернштам высек из мрамора бюст И. К. Айвазовского, почти относящийся к этой эпохе. Он находится в его картинной галерее в Феодосии, а другой – позднейшей работы академика Чижова – по желанию государя украшает один из главных верхних залов Музея Императора Александра III.

Глава V

Европейский триумф И. К. – король Фердинанд II и римский папа Григорий XVI у Айвазовского. Посланники де Монтебелло и гр. Гурьев. Итальянские поэты. «Лунная ночь» И. К. в стихах англичанина Тернера. Путешествие за границей. Буря по дороге из Англии. Нападение бандитов на коляску И. К. в Испании. Прогулка под выстрелами в революцию в Барселоне. Зима в Риме с Н. В. Гоголем.

С первых же шагов за границей И. К. ждал триумф, начавший его победное шествие по Европе. События 1841–1842 годов навсегда запечатлелись в его памяти. «В Риме и Неаполе все только и говорят о картинах Айвазовского», – писал Кукольник. И действительно, в Неаполе полюбили художника. По рассказам его и воспоминаниям современников, дом его целые дни наполнен был посетителями. Вельможи, поэты, ученые, художники и туристы наперерыв ласкали его, угощали и воспевали в стихах, признавая в нем невиданного еще ими гения.

Король неаполитанский Фердинанд II Карл изъявил желание, через нашего посланника Гурьева, увидеть русского художника и его чудесные картины. Вскоре после того король посетил студию художника, долго с ним разговаривал и купил у него картину, изображающую неаполитанский флот. Римский папа Григорий XVI пожелал также видеть художника и в знак своего благоволения пожаловал ему золотую медаль. Посланники французский, Дюк де Монтебелло, и наш, граф Гурьев, купили у Айвазовского картины и щедро за них заплатили. Коллекция редких картин Ватикана, по желанию его святейшества папы, обогатилась новой картиной его «Хаос», признанной всеми чудом искусства. До представления этой картины папе Григорию XVI картина была с глубочайшим вниманием осмотрена многими прелатами и кардиналами, которые целой комиссией явились в его студию, но были очарованы, при всем своем предубеждении к русскому художнику, новым его творческим полотном. Мрачное смешение стихий над «безводной и пустой землей» и над бездной озаряла на картине комета, которая при пристальном на нее взгляде являла в себе очертание божественного облика Саваофа, передавая слова книги Бытия: «Дух Божий носился над водой» (кн. Бытия, гл. I ст. 2).