Пленник - [12]

— Я же ничего не сказала, — девушка не могла понять — к чему клонит Хозяин.

— Вот я и надеюсь, что в другой раз ты будешь поразговорчивее. Иди, хотя нет, постой…

Кошчи громко свистнул. Раздалось ржание — через двор скакал вороной конь.

— Это Уголёк, — пояснил Хозяин, оглаживая красавца, — Теперь он твой. Путь от города был неблизкий, да и обратный не легче. А так тебе будет проще.

— Но я… — девушка развела руками.

— Ну чем я тебе ещё не угодил?

Девушка двумя пальцами чуть приподняла подол нарядного платья, в котором можно было явиться на бал к бургомистру, но никак не скакать в мужском седле.

— Да, я заметил, — Кошчи уже откровенно ехидничал, — Платье красивое, в самый раз для жертвы. Давай стремя подержу!

И он помог девушке взобраться на коня и удобно расположиться в дамском седле.

Конь неспешным шагом добрался до опушки. Девушка оглянулась — Хозяин стоял у ворот и провожал её взглядом. Она остановила коня и, глядя на Кошчи, громко сказала:

— Меня зовут София! Я приеду к вам!

Хозяин махнул рукой и скрылся за воротами.

IV

Три корабля со спущенными парусами неподвижно замерли на лазурной глади моря. Одноглазый Питер, Адмирал Армады, как он сам себя называл, завтракал. Питер предпочитал, чтобы на его флагмане было всё, как на королевском флоте. Поэтому на чисто выскобленной палубе стоял богато накрытый стол и дорогое кресло. Пиратскому адмиралу прислуживали двое чернокожих невольников. Конечно, команде не особо нравились такие нововведения, но вслух возражать никто не рисковал. Питер не отличался демократичностью во взглядах, с недовольными предпочитал расправляться самолично или с помощью телохранителя Урванги. После подобных расправ невольники по часу и больше оттирали с палубы кровь, а головы недовольных украшали бушприт.

Одноглазый Питер закончил завтрак, промокнул губы платком и встал. Стол невольники тут же унесли.

— Ну, что ж, — произнёс адмирал, отводя руку в сторону, — Пожалуй, можно начинать…

На всех трёх кораблях засвистели боцманские дудки и по бортам начали спуск на воду шлюпки, набитые головорезами из штурмовых команд. В руке Одноглазого оказалась сверкающая медью подзорная труба. Он раздвинул её колена и приложил к единственному глазу. Однако в объективе, вместо берега, оказалось чьё-то размытое плечо.

— Какая жалость, опоздал к завтраку! — послышался незнакомый голос.

Питер опустил трубу. На борту сидел незнакомец в синем плаще. Он легко спрыгнул на палубу и встал напротив адмирала.

— Тогда перейдём сразу к делу, Питер. Я лишь хотел сказать тебе, что на этот берег тебе пути нет.

— Кто ты такой? — спросил одноглазый, складывая трубу. Вся команда, не занятая делом, сгрудилась вокруг.

— Я хозяин, — спокойно объяснил незнакомец.

— Над кем? — насмешливо поинтересовался пират.

— Я — Хозяин, — повторил пришелец, — Это значит, надо делать то, что я говорю.

Сказав, он опустился в кресло, с которого недавно встал сам адмирал. Непонятным образом, оно оказалось позади него.

— Здесь хозяин я! — на лице Одноглазого Питера появилась нехорошая улыбка, — И я думаю, самозванец, что ты пришёл за неприятностями!

— Угу, — кивнул Кошчи, — Только не за ними, а с ними. Ну, например…

В это мгновение с громким хрустом подломилась одна из шлюпбалок на соседнем фрегате. Шлюпка, не достигшая воды, резко клюнула носом и штурмовая команда, как горох, посыпалась в море.

— Взять его! — взревел Питер, бросая трубу и хватаясь за кортик. Послышалось рычание, и, расталкивая пиратов, к Хозяину приблизился лысый полуголый верзила. Это был Урванга, дикарь с Дальних островов. Несколько лет назад Одноглазый, для развлечения, разгромил деревню туземного племени. Урванга был пленником в той деревне, и, с той поры, не покидал своего спасителя. Даже среди своих рослых соплеменников, Урванга выделялся огромным ростом и нечеловеческой силой. В его несообразно маленькой головке жила всего одна привязанность — адмирал. Лучшего телохранителя трудно было бы вообразить! Поговаривали, что он людоед, но точно это знал только Питер.

И сейчас, огромная, как лопата, ручища этого монстра схватила Кошчи за плечо.

— Глупо… — пробормотал тот, не двигаясь с места.

В маленьких глазках Урванги промелькнуло что-то, напоминающее беспокойство. Рычание стихло, и через мгновение сменилось жалобным рёвом. Так не кричали даже пленники, которых дикарь, по приказу адмирала, разрывал на части, для устрашения недовольных. На глазах притихшей от ужаса команды рука туземца почернела, сморщилась и вдруг рассыпалась чёрной пылью. Лёгкий бриз разметал её… А Урванга, упав на палубу, катался с жалобным рёвом, зажимая рукой плечо. На желтоватой коже не осталось ни малейшего намёка на то, что здесь только что была рука.

— Это пример, — доходчиво пояснил Хозяин, вставая и глядя в окаменевшее лицо адмирала, — То же самое произойдёт с любой ногой, ступившей на этот берег. Кстати, это очень больно.

— Ты меня не запугаешь, королевский прихвостень! — зашипел Одноглазый Питер и взмахнул кортиком.

В тот же момент со всех сторон хлопнул десяток пистолетных выстрелов. Кошчи покачнулся. Затем, как надоедливых мух, смахнул с плаща расплющенные пули и с сожалением произнёс: