Пленник ее сердца - [7]

И как раз в тот момент, когда Гриффин уже открыл рот, чтобы попросить прощения у собравшихся, заскрипели несмазанные петли, открылась дверь черного хода, и… И вот оно – его спасение.

Она вошла – вернее сказать, запыхавшись, влетела – в зал. Не заметив порога, споткнулась и чуть было не растянулась на полу. Подол ее платья и носки грубых башмаков были в грязи, а все остальное покрывала какая-то подозрительная субстанция в виде белого порошка.

На шее ее повис линялый фартук. Когда она завела руки за спину и затянула тесемки, он увидел, что она по-мальчишески худа, без намека на округлые женственные формы, какими одаривает природа более удачливых представительниц ее пола.

– Ты опоздала на десять минут, Полина, – донесся из кухни мужской голос.

– Извиняюсь, мистер Фосбери. Так вышло. Больше не буду.

Грифф едва понял, что она сказала: похоже, не выговаривает половину звуков. Заподозрив отсутствие у девушки зубов, он посмотрел на ее рот, и ему стала ясна причина странной дикции: с зубами у нее был полный порядок, но в зубах она держала шляпную заколку.

Провинившаяся подавальщица вторую заколку зажала в руке, и когда ее глаза, зеленые, как весенние листья, яркие, на удивление смышленые, встретились с глазами Гриффина, она замерла, так и не успев заколоть под чепец растрепанные волосы.

Кстати, о волосах. Гриффин не был особенно сведущ в том, какие названия дамы дают своим прическам, знал, что существуют всякого рода пучки и крендели, но этой прическе он придумал название сразу: «гнездо». Гриффин ни разу не видел, чтобы прическу украшали стебельками травы и соломой, но тут был именно этот случай.

Очевидно, она рассчитывала попасть в зал незамеченной, но неожиданно для себя оказалась в центре всеобщего внимания. И эта таинственная белая пыль, что прилипла к ней, блестела и переливалась, играя всеми цветами радуги.

Грифф не мог отвести глаз.

Пока запыхавшаяся служанка переглядывалась с незнакомцем, его матерью и радующимися новой забаве посетительницами, недоделанный узел ее волос, больше похожий на воронье гнездо, окончательно развалился, и незакрепленные локоны рассыпались по плечам то ли вследствие небрежения, то ли повинуясь закону тяготения, то ли по двум причинам сразу.

Будь то обычная рядовая служанка, она бы, вжав голову в плечи, опрометью выскочила из комнаты, спасаясь от праведного гнева хозяина. И скорее всего при этом не обошлось бы без слез и шмыганья носом.

Но, очевидно, эта служанка не была рядовой. Эта девица, как видно, презирала приличия и здравый смысл и гордилась этим.

Решительно тряхнув головой и растрепав локоны цвета бренди, она отвернулась и выплюнула булавку.

– Фигня.

Кажется, Гриффин не ослышался и она пробормотала именно это слово.

Внезапно он поймал себя на том, что ухмыляется. Да, это идеальный вариант. Нахальная, дерзкая, скорее всего безграмотная. Может, чересчур хорошенькая – дурнушка больше подошла бы для его целей. Но, как справедливо заметила его мать, для того, чтобы блистать в свете, приятная внешность нужна девушке меньше всего. А что до всего остального – у матери не было ни одного шанса.

– Я выбираю ее.

Глава 2

«Вот он, принц, который, увы, прискакал не за мной», – такова была первая мысль Полины, когда, споткнувшись на пороге, она увидела в дверном проеме элегантно одетого мужчину.

Сцена была не нова. Время от времени такое случалось в Спиндл-Коув. Юные леди, которых ей сегодня предстояло обслуживать, искали здесь пристанища по разным, порой весьма странным причинам: то ли их умение играть на арфе оставляло желать лучшего, то ли цвет глаз как раз в этом сезоне оказался не в моде. А потом, на удивление всем, кроме Полины, какой-нибудь красавчик граф или армейский офицер приезжал сюда и брал в жены ту, что не пришлась ко двору в столице. Но ни один из заглядывавших в Спиндл-Коув потенциальных женихов не удостаивал и взглядом служанку в таверне.

Так за которой из этих барышень явился сей господин? Кем бы она ни была, ей определенно не придется больше думать о хлебе насущном, ибо все в этом господине от пуговиц из слоновой кости на сюртуке из дорогой шерсти до кожаных перчаток кричало о богатстве. И если его наряд свидетельствовал о состоятельности хозяина, то все прочее выдавало в нем человека, наделенного недюжинной властью. Он был из тех, кто правит миром, и, словно этого было мало, он обладал еще и завидной фигурой атлета, что странно для джентльмена, который наверняка проводит большую часть времени в праздности.

Все в нем говорило о силе, и лицо не было исключением: прямой нос, четкий абрис широких скул, крупный рот, насмешливо-презрительный изгиб губ. По отдельности – ничего особенного, а вместе получалось весьма впечатляюще. Одним словом, было на что посмотреть. Но даже если бы это было и не так, Полина все равно не смогла бы отвести взгляд от этого мужчины, потому что он не отводил глаз от нее. Он смотрел на нее так, словно в ней заключались все сокровища мира. Сердце ее затрепетало, как пойманный в капкан зайчонок.

– Я выбираю ее, – сказал он.

– Но ты не можешь выбрать ее, – раздраженно заметила герцогиня. – Она служанка.