Пленница судьбы - [65]

Он вернулся через несколько минут и кивнул:

— Идите за мной.

Кристиан вступил в царство железа и камня, сырости и сумрака, человеческих страстей и законов, непонятных тем, кто находился по другую сторону этих стен.

— Скажите, — спросил он, — в последние дни расстреливали заключенных?

— Вы имеете в виду коммунаров? А как же! Две или три партии. Теперь их немного осталось.

Кристиан содрогнулся.

— Кто вам нужен? — спросил надзиратель.

— Девушка, с которой я беседовал в прошлый раз.

Надзиратель покачал головой:

— Не помню. Если вы знаете, как ее зовут, то позовите, — сказал он, впуская Кристиана в смежное с камерой помещение.

Молодой человек остановился возле решетки. Горло сдавило, было трудно дышать. Казалось, каждую секунду рука судьбы сдирает с его сердца новый кровавый лоскут.

Он нерешительно позвал:

— Мари!

— Есть здесь женщина по имени Мари? — громко крикнул надзиратель.

К решетке приблизились две узницы: одна — неохотно, другая — с глумливой готовностью.

— Не меня ли ищешь, красавчик? — сказала последняя. — Я тоже Мари!

— Не эти? — спросил надзиратель.

Кристиан покачал головой и отвернулся. Мари не было, она умерла. Он опоздал.

— Мари! — в отчаянии закричал он, а потом обреченно умолк.

Ничего не будет — ни продолжения жизни, ни любви, ни света. Завтра на него наденут тот самый фрак и опустят в могилу. Судьба есть судьба. Все эти призрачные годы были секундой перед вечностью. Теперь он не позволит себе промахнуться. В тот раз он стрелялся из-за лживой продажной девки Полин, а сейчас потерял свою Мари.

Он сделал шаг, потом другой. И вдруг услышал тихие слова:

— Я здесь, Кристиан.

Откуда она его зовет? Быть может… оттуда? Из того мрачного, за гранью жизни мира, куда он ее невольно отправил из-за своей душевной слепоты?

Он резко повернулся и увидел бледное лицо и горящие глаза. Кристиан бросился вперед, схватил Мари за руку и сжал так, что захрустели суставы.

— Мари!

— Кристиан…

Он в волнении повернулся к надзирателю:

— Мне нужна эта девушка!

Он произнес это так, как сказал бы: «Я выбираю жизнь».

— Хорошо, поговорите в комнате для свиданий.

Мари подошла к решетчатой двери, и надзиратель вывел ее наружу. Кристиан снова взял девушку за руку, и рука Мари вмиг налилась теплом, стала легкой и нежной.

Они вошли в комнату и остались одни. Он без колебаний обнял ее. Потом Мари отстранилась и посмотрела ему в лицо. Она выглядела очень счастливой и странно смущенной.

— Я рада, что ты пришел. Рада, что еще раз увидела тебя и что ты наконец меня увидел. Знаешь, когда ты вдруг появился и позвал меня, я словно вернулась с того света!

— Мари! Моя Мари! Мы уйдем отсюда вместе.

— Каким образом?

— Пока не знаю.

Тогда Мари сказала:

— Уходи один. Возвращайся обратно.

— Нет. Лучше умереть вместе с тобой, чем жить без тебя.

— Тебе так только кажется…

— Я всегда это знал.

Кристиан постучал в дверь. Появился надзиратель.

— Уже закончили?

— Не совсем. — Кристиан поднял руку с револьвером. — Пожалуйста, выведите нас отсюда.

Сочетание вежливой просьбы и нацеленного в лицо оружия поразили надзирателя. На мгновение он застыл, как истукан. Потом выдавил:

— Вы что, сошли с ума?!

— Возможно, — сказал Кристиан и повторил: — Мы желаем выйти отсюда.

Иногда в жизни случаются минуты, когда то, что кажется привычным и незыблемым, опрокидывается или выворачивается наизнанку, когда устои, правила, обычаи и законы напоминают вырванные с корнем деревья и стремления порождают энергию, сходную с энергией смерча или шторма. Почему это происходит? Потому что так угодно судьбе или Господу Богу.

— Я могу попытаться вывести вас из здания через черный ход. Но за ворота вы все равно не выйдете. И даже если выйдете, вас схватят.

Кристиан и Мари переглянулись.

— На этот случай у нас есть другой выход.

Они шли в полумраке. Рука Мари лежала в руке Кристиана, в другой он сжимал револьвер. Надзиратель шел впереди, шел туда, где Кристиана и Мари ждала смерть или свобода, или то и другое вместе. Надзиратель знал, что он тоже погиб: по меньшей мере, его обвинят в том, что он пропустил в здание тюрьмы человека, у которого имелось оружие. Хотя это было вполне объяснимо. В те времена заключенных охраняли не слишком тщательно, и побеги случались довольно часто. К тому же гораздо больше доверяли внешности человека и его манерам.

Кристиану и Мари повезло больше, чем предполагал надзиратель: они не только вышли из стен тюрьмы и прошли через двор, но и проникли за ворота. Разумеется, тотчас была поднята тревога: они слышали скрежет решеток, лай собак, хлопанье дверей, в узких зарешеченных окошках метались огни.

Они на мгновение замешкались, не зная, в какую сторону бежать, и тут на колокольне Сен-Поль пробило шесть часов утра. Они приняли это за добрый знак и свернули в проулок, откуда доносился звон. Рассвет высветлил небо на востоке, оно манило к себе, обещая свободу, и они глядели на него все время, пока бежали по темному и узкому переулку.

За поворотом открылся просвет. Какая-то улица. У тротуара стоял поджидавший ранних пассажиров фиакр. Кристиан сильнее потянул Мари за руку. Он не смотрел по сторонам, не оглядывался. Но она заметила или, скорее, угадала движение на стене и посмотрела наверх.