Пленница пиратов - [35]

Марибель улыбнулась ей:

– Мы можем работать вместе, как подруги, но я не заставляю тебя мне помогать. Вдвоем мы расчистим гораздо больше места.

Анна бросила на нее восхищенный взгляд:

– Никогда бы не подумала, что вы можете так измениться. Раньше вам и в голову не пришло бы марать руки.

– Раньше я была совсем другой, – ответила Марибель. – А теперь я хочу понять, что значит делать тяжелую работу.

– Нам надо начать с выдергивания травы, а потом можно будет копать…

К тому моменту, когда они решили, что на сегодня хватит, у Марибель болела спина и вся она взмокла от пота. Им удалось расчистить за домом достаточно большой участок, которого могло хватить для посадки овощей и кустов, и они даже начали его вскапывать. Работа оказалась даже тяжелей, чем предупреждала Анна, но, глядя на результаты своего труда, Марибель преисполнилась гордости.

– Думаю, мы положили хорошее начало, – сказала она Анне, когда они шли назад к дому. – Я вся грязная и умираю от жажды. Мне надо смыть пот и переодеться, прежде чем мы начнем готовить ужин.

– Сегодня вы уже достаточно поработали. Позвольте, я принесу вам воды. Вы наверняка устали.

– Нет, я не устала, – улыбнувшись, сказала Марибель. – Правда, у меня болит спина и, возможно, завтра я не смогу согнуться, но сегодня я полна бодрости. Мне понравилось работать с тобой. У меня такое впечатление, что я впервые в жизни сделала что-то полезное.

– Ну что вы. У вас такие ловкие руки, из-под них всегда выходили самые нежные вышивки, – возразила Анна. – Донна Хуанита восхищалась вашими работами, разве вы не помните?

– Да… – Марибель вздохнула. – Той девочки, которая вышивала красивые узоры, больше нет, Анна. Прежняя жизнь кажется мне такой далекой. Я стала совсем другой. Я стала женщиной, которая думает своей головой и чувствует своим сердцем.

Посмотрев на нее, Анна кивнула.

– Почему вы не скажете ему о своих чувствах? Я ведь давно обо всем догадалась по вашим глазам.

– Я не уверена, что ему это нужно. Его тоже тянет ко мне, я это вижу, но не хочу говорить об этом первой.

– Вам надо забыть про свою гордость, – сказала Анна. – Вы должны решить, хотите ли остаться здесь, с нами.

– Я не знаю. – От волнения у Марибель свело горло. – Я бы осталась, но только если…

Она бы осталась, если бы Джастин ее любил. Но она знала, что, несмотря на его слова о том, что нельзя прожить жизнь в сожалении, он до сих пор любит женщину, на которой когда-то хотел жениться. Да, она может завоевать его на какое-то время, но в конце концов Джастин устанет от нее, и она останется одна.

Ощущение прохладной воды на коже доставило Марибель настоящее наслаждение. Анна помогла ей вымыть голову прямо во дворе. Потом она вернулась в свою комнату, где закрыла ставни и сняла одежду. Марибель вымылась водой, которую принесла сама, потом вытерлась и надела нижнюю сорочку. Ее волосы еще не высохли, поэтому она присела на край кровати и стала сушить их полотенцем, напевая песню, которую в детстве часто пела ей Хуанита. Когда дверь приоткрылась, она ждала, что вернулась Анна, но с удивлением увидела стоявшего на пороге Джастина. На какое-то мгновение он замер, глядя на нее и ничего не говоря, но Марибель заметила, как пульсирует жилка у него на горле и как его взгляд скользит по очертаниям ее тела, проглядывавшим сквозь тонкую ткань сорочки. От всплеска внезапного возбуждения ее соски отвердели, грудь заныла в ожидании его прикосновений и ласк.

– Извините меня. Я услышал голос и подумал, что вы здесь с Анной.

– Я пела. – Марибель взяла шелковое покрывало и быстро накинула его поверх сорочки. Глаза Джастина, казалось, прожигали ее насквозь, у нее перехватило дыхание.

– Сад позади дома… кто все это сделал? – прерывисто дыша, спросил он охрипшим голосом. Он смотрел на нее глазами человека, который, умирая от жажды, наконец увидел оазис. Желание откровенно читалось на его лице. – Анна? Или Хиггинс?

– Мы сделали это вдвоем с Анной. Вы сказали, что у вас нет времени, и мне захотелось отблагодарить вас за…

– Глупая женщина! – Джастин стремительно подошел к ней. – Покажите мне ваши руки.

Марибель протянула руки и услышала, как он втянул воздух при виде красных отметин, оставшихся на ее ладонях.

– Вы не должны делать такую грубую работу. К завтрашнему утру у вас все разболится.

– Но мне понравилось, – возразила она. – Просто надо намазать руки лечебной мазью. Анна всегда кладет ее ко мне в сундук… – Она резко охнула, когда Джастин схватил ее руку и, поднеся к губам, лизнул красное пятно, отчего по всему ее телу пробежали мурашки. – Джастин…

– Хорошо помогает шалфей, – хрипло произнес он. А когда их глаза встретились, он со стоном потянул ее к себе. – Вы созданы для любви, а не для грубой работы…

На миг Марибель показалось, что она сейчас растает, слившись с ним без остатка. Ей хотелось, чтобы поцелуй никогда не кончался, хотелось чего-то большего, чему она не знала названия. Но когда руки Джастина прижали ее так тесно, что сквозь тонкую ткань она ощутила его мужское естество, ее вдруг начали душить слезы. Он говорил, что она создана для любви, но он не любил ее… только хотел. В его объятиях сознание Марибель меркло. Ей хотелось, чтобы он целовал ее, ласкал, занялся с ней любовью, но она знала, что может потерять все.