Пленница - [66]

Джеймс покачал головой и поднялся, не отводя твердого взгляда от Дикого Кота.

— Я никогда не предавал друга и никогда не воевал против моего народа. Я делал все от меня зависящее, чтобы сообщать условия и в ответ передавать требования. Я…

— Ты ничего не понимаешь. Бегущий Медведь, потому что у тебя не чистая кровь, а ум затуманен.

— Кровь Оцеолы, возможно, еще белее, чем моя. У многих мужчин нашего поколения течет в жилах кровь белых. Не стоит из-за этого бросать мне вызов.

— Ты не понимаешь! — закричал Дикий Кот. — Ты ищешь в белых хорошее. Послушай меня. Они хотят, чтобы мы ушли отсюда. Если им не удастся убрать нас, они уничтожат всех.

— Не все белые хотят этого.

— Политика белых требует, чтобы солдаты сделали это. Ты воюешь с нами лишь тогда, когда нож оказывается в дюйме от твоего сердца.

— Я не стану нападать на плантации! — гневно воскликнул Джеймс, простирая руку к вождям. — Мне известна тяжелая судьба наших детей. Женщины душат своих младенцев, чтобы избавить их от мук голода. Солдаты разбивают головы малышам, лошади топчут плачущих детей. Так вот, я клянусь: мой белый брат не возьмет в руки оружие, не будет воевать рядом с теми, кто уничтожает детей семинолов. Его уцелевшая племянница — ребенок семинола. Моя белая невестка рисковала жизнью из-за моей семьи. Мой брат и его жена считают мою дочь, живущую у них, невинной, доверчивой, любящей девочкой. И я думаю так же. Мой единственный племянник — белый. Я не стану участвовать в налетах, где погибают дети белых, — по злому умыслу или случайно. Я держал на руках белого младенца. Мой белый брат был с моей женой и моим ребенком, когда они умирали, хотя другое боялись лихорадки. Я всегда честно говорил о своих намерениях и взглядах. Ты можешь назвать меня за это предателем?

Дикий Кот, несмотря на вспыльчивость и гневливость, учился быть лидером. Он терпеливо выслушал Джеймса.

— Не стану сейчас оспаривать твои убеждения, Бегущий Медведь. — Внезапно Дикий Кот ударил себя кулаком в грудь. — Мы должны сражаться за наш образ жизни, за наших детей, за их землю и выживание.

— Мы сражаемся, — твердо сказал Оцеола, — продолжаем сражаться. Когда солдаты преследуют нас, мы разделяемся, чтобы избежать встречи с ними. Мы достигли этих мест потому, что они не могут выследить нас в наших тайных убежищах. Им не удается победить потому, что мы хорошо сражаемся, а потом бесследно исчезаем. Не следует забывать об этом.

— Иногда нам приходится говорить с ними, — заметил Коуэта. — Джесэп направил своих посланников с большим запасом белой материи, чтобы мы без опаски приближались к его вождям, когда желаем поговорить.

Оцеола встал:

— Сейчас нам нечего сказать им. Пусть генерал Джесэп планирует свою великую кампанию. А мы будем наблюдать, выжидать и сражаться. Что до меня, то, если Бегущий Медведь обратится ко мне с просьбой позволить женщинам и детям подчиниться условиям белых, я не пойду против тех, кто отчаялся. Однако помни. Бегущий Медведь: есть и такие, кто скорее убьет своих родных, чем разрешит им склонить голову перед белыми. Будь осторожен, ведя переговоры с белыми солдатами: они могут предать тебя. Это все. Если придешь ко мне и попросишь поговорить с солдатами, я сделаю это. Однако знай — я буду сражаться до последнего вздоха.

Отойдя от костра, Оцеола закутался в одеяло, прикрывавшее его плечи.

Джеймс подумал, что слово его твердо, но сам он выглядит и чувствует себя плохо, если в разгар лета кутается в одеяло.

Все начали расходиться. Джеймс пристально смотрел на огонь. Он устал от затянувшейся войны, его утомили постоянные нападки. Все прочие на этом совете хотя бы знали, с кем воюют. А он чаще всего сражался лишь для того, чтобы не потерять рассудок.

Взгляд Джеймса упал на длинные ноги в ярко-красных гамашах, и он поднял голову. Перед ним стоял Дикий Кот.

— Мальчиками мы росли вместе и давно стали друзьями. Джеймс кивнул:

— Я и теперь не враг тебе.

— Иногда я злюсь, потому что ты многое видишь. Но потом понимаю, что ты приходишь к нам с мудрыми советами, хотя мог бы отвернуться от нас и жить жизнью белого человека.

— Я не всегда понимаю свою роль во всем этом, — признался Джеймс, — но хочу, чтобы все здраво оценивали ситуацию. Однако это битва, которую нельзя выиграть.

— Нет, друг мой, ты не проиграл, ибо понимаешь, к чему стремишься.

— Надеюсь, ты прав.

— Да, прав. Но ты одинок, а это плохо для тебя. Подсолнух — вдова моего двоюродного брата, Летящей Птицы. Как ближайший родственник ее мужа, я могу освободить ее от необходимости носить траур в течение многих лет. Я сделаю это для тебя, Бегущий Медведь. Принеси ей свадебный подарок, и твои ночи не будут такими безрадостными. Ведь нам предстоят трудные дни.

Джеймс видел, что Дикий Кот говорит искренне.

— Дикий Кот, благодарю тебя, но…

— Она очень молода и красива.

— Вот поэтому я и не причиню ей боли. Она достаточно настрадалась.

— Ходят слухи о тебе и белой женщине. Ты отказываешься от Подсолнуха потому, что она не белая? — гневно спросил Дикий Кот.

— Ты знаешь, что это не так. Наоми была из семинолов, и я любил ее всем сердцем.

Это, видимо, несколько укротило Дикого Кота, но не удовлетворило его любопытства.