Пленница - [39]

Но Уоррен явно не собирался прекращать разговор, хотя ему никто не сочувствовал.

— Подумай, Тила. Выйдя замуж за Харрингтона, ты ожидала бы его возвращения с боя, а не моего. Может, он даже позволит тебе переждать войну здесь, в Симарроне, если, конечно, Тара не возражает. А Харрингтон будет близко отсюда. — Уоррен посмотрел на Джеймса. — Ведь семинолы неподалеку. Те самые люди, что подписали договор в марте и согласились уйти на запад. Они по-прежнему нападают на белых, крадут скот, сеют панику.

Джеймс бросил на Уоррена тяжелый и мрачный взгляд исподлобья.

— Майор, вероятно, кое-что ускользнуло от вашего внимания. Возможно, вы так заняты, убивая людей, что знаете далеко не все. Перемирие сорвали белые, недовольные ситуацией с неграми. Так что соглашение не соблюдается с вашей стороны. Сейчас, поскольку среди моего народа нет единого правителя…

— Прошли справедливые выборы. Миканопи…

— Да, Миканопи из рода вождей, и его многие уважают. Но сколько бы вы ни провели справедливых выборов, все племена останутся разобщенными. Много раз вожди объединялись ради общей цели или обороны, но вам никогда не подписать перемирия с каждым племенем. Никогда. И с некоторыми вам придется воевать очень долго.

— Предатели и лгуны, все до одного.

— Майкл Уоррен! — воскликнула Тила. Он погрозил ей пальцем:

— Вы будете подчиняться мне и говорить только тогда, когда к вам обращаются, молодая леди, или дорого заплатите за непослушание. — Он снова повернулся к Джеймсу, не желая прекращать разговор, но Тила опередила его:

— Сэр! Все стремятся избежать распрей за этим столом, где мы с вами — гости.

Джеймс властным жестом остановил Уоррена:

— Если мой народ и научился предательству, то у белых. Они украли у него земли и лишили привычного образа жизни, причем самыми изощренными способами. Если мой народ научился зверствам, то у хороших учителей, сэр. И ни один человек не вел себя на войне отвратительнее, чем вы.

Взбешенный, Уоррен вскочил, чуть не опрокинув стол:

— Мы должны немедленно положить этому конец, Бегущий Медведь.

— Майор Уоррен, не здесь, — оборвала его Тила. — Вы что, лишились разума?

Уоррен готов был накинуться на нее, но Джаррет и Тара поднялись.

— Майор Уоррен, мы здесь не воюем! — гневно воскликнул Джаррет. — Послушайте меня. Мы не воюем на территории моих владений, и вы можете остаться здесь при условии, что не будете забывать об этом.

— Если вы позволяете этому человеку бросать мне в лицо оскорбления, то мне придется забрать дочь и покинуть Симаррон немедленно.

— Вы ведете себя как глупец, сэр! — в бешенстве воскликнул Джеймс, напряженный словно струна. — Я сам покину владения брата и советую вам не рисковать жизнью дочери из-за того, что вы не понимаете простых истин.

С этими словами Джеймс решительно направился в дом. После его ухода воцарилась мертвая тишина. Видимо, даже Майкл Уоррен не ожидал этого от Джеймса Маккензи.

Тишину нарушил Джаррет. Бросив салфетку и сказав:

— Прошу меня извинить, — он последовал за братом.

— Мистер Маккензи! — вскричал Уоррен. — Идет война! Нельзя же бесконечно балансировать, неужели вы не понимаете? Вы же белый человек, а белые мужчины и их жены каждый день становятся жертвами дикарей. Вам придется занять чью-то сторону.

Джаррет обернулся:

— Не ждите этого от меня, майор Уоррен. Индейский дикарь, только что покинувший стол, — мой брат, моя кровь. И если мне придется сделать выбор… — Он пошел к дому.

Тила устремилась за Джарретом, но на ее плечо тяжело легла рука Уоррена.

— Куда это ты направилась?

— Извиниться за ваши дурные манеры!

Он ударил ее по лицу.

Тара, стоявшая у стола, ахнула:

— Майор! Вы ошеломили меня.

— Мадам, вам не приходилось воспитывать непослушного и своенравного ребенка. Иногда не остается ничего, кроме кулака, чтобы вернуть страх Божий столь непокорному созданию.

Тила, стиснув зубы, сдержала слезы. Боль от пощечины не шла ни в какое сравнение с испытанным ею унижением — ведь Тара видела все это! Ослепленная безудержным гневом, Тила ответила ударом на удар.

Уоррен схватил ее за руку, потянул на себя. Увидев, что Тара вот-вот закричит и позовет на помощь, Тила поняла, что зашла слишком далеко. Она не хотела, чтобы Тара вернула мужчин и в этом раю, где так долго удавалось сохранять мир, разразилась война.

Поэтому, не оказывая сопротивления и склонив голову, она слушала его злобный, полный ненависти шепот:

— Одумайся! Помнишь, как тебя избили, когда ты сбежала из церкви? Сегодня вечером я заставлю тебя понять, что это были всего лишь шлепки. Сегодня твои вопли смешаются с криками птиц и воем волков. Я научу тебя подчиняться мне и уважать мое мнение! Иначе война придет и сюда. И, клянусь Богом, братья Маккензи не уцелеют в ней. А виноватой в этом будешь ты!

— Отпустите меня! — воскликнула Тила, но тут же осеклась. Сейчас нужно сдержаться, не дать волю гневу. — Пожалуйста, сэр, отпустите меня.

Это не помогло. Но Тила хорошо изучила его.

— Майор, сегодня вечером я буду молить Бога наставить меня на путь истинный и помочь мне покориться вашей воле.

— Ты немедленно пойдешь со мной!

— Я должна взять свои вещи, сэр.

Она вырвалась из его рук и пошла в дом.