Пленница греха - [35]

Его желание убить ее сводных братьев поднялось выше, сдавило ему горло.

— Это было безрассудно.

Она судорожно сглотнула и продолжила:

— Я знала, что они меня не убьют. Если я умру, деньги перейдут моей троюродной сестре, старой деве, которая всю жизнь прожила в Италии. Я ни разу с ней не встречалась.

— Они вас заставили?

— Нет. Но Феликс сказал, что они будут насиловать меня по очереди. Все трое. Хьюберту этот план не понравился, но Феликс всегда умел добиться своего.

Она глубже спрятала руки в складки юбки:

— Хьюберт ударил меня так, что я потеряла сознание. Всего на несколько секунд. Когда я очнулась, они снова принялись меня убеждать подчиниться им. Я не соглашалась, и потому Феликс в гневе выскочил из комнаты, а следом за ним и Хьюберт. Тогда они впервые забыли запереть дверь. Возможно, из-за того, что я до этого не предпринимала никаких попыток сбежать, они поверили в то, что я не смогу и не захочу попытаться выбраться из этого кошмара. Пока они спорили внизу, я пробралась в другую комнату и из окна перебралась на дерево — под окном рос дуб. Слава Богу, я знала окрестности достаточно хорошо для того, чтобы добраться до главной дороги, которая ведет из Уинчестера.

— Слава Богу, что мы нашли вас в той конюшне.

Кошмары уже роились в его голове. Он представлял, что Сару насилуют и избивают. Он не сомневался в том, что сводные братья исполнили бы свою угрозу. Но сейчас она была с ним, и ее больше никто не посмеет обидеть. Он был исполнен решимости защищать ее любой ценой.

В голосе ее появились нотки озабоченности и тревоги.

— Я хотела доехать с вами до Портсмута, а потом исчезнуть. Помогая мне, вы и себя подвергаете опасности.

— Я могу справиться с вашими сводными братьями.

Он уже с кровожадным удовольствием предвкушал, как пошлет этих скунсов в самые мрачные уголки ада.

Ее непосредственный отклик отчасти помог ему избавиться от излишнего напряжения.

— Вы выглядели потрясающе во время той драки в Портсмуте.

Он покраснел. Он питал отвращение к себе за то, что, лишь проливая чужую кровь, он снова чувствовал себя полноценным человеком. Насилие рассеивало туман, который заволок его сознание, дарило ему ясность цели и свободу действовать без колебаний.

— Я выглядел как разбойник с большой дороги.

— Вы были героем, — сказала она.

Гидеон поморщился. Господи, что ему делать с этим восхищением не по адресу? Он должен был задушить его сейчас, в зародыше, но, что бы он ни сказал, она не изменит своего мнения. Зная, что она не станет его слушать, он прикусил язык.

Она опустила голову, очевидно, задумавшись, и пошла дальше. Гидеон остался стоять. Ветер хлестал его, когда он наблюдал за ее отступлением.

Пора было возвращаться в дом. Наверное, она озябла. И все же он не бросился за ней, не привел ее обратно. Ему нужно было немного побыть наедине с собой, чтобы гнев на ее сводных братьев поостыл.

Он давно догадался, что она родом из хорошей семьи, но ее состояние должно быть громадным, чтобы вызвать такую безумную жадность. Гидеон не помнил ни одного известного своим состоянием семейства с фамилией Уотсон, но ведь он никогда не вращался в высшем обществе. Тревитики были дворянами с весьма скромным достатком и скромными титулами. Весь его опыт вращения в высшем свете ограничивался недавним посещением столицы. И эти недели прошли для него в сплошном болезненном тумане. Скрывать свою болезнь от алчной до общения толпы было почти невозможно. По большей части он не испытывал никаких желаний, кроме желания убежать как можно дальше.

И конечно, у сводных братьев Сары должна быть другая фамилия. Но это едва ли имеет значение. Дочь герцога или дочь лавочника, Сара ему недоступна. Такой, как он, не может думать о том, чтобы взять себе кого-то в жены.

Его жадный взгляд остановился на ней, когда она наклонилась, чтобы поднять камешек, и бросила его в море. Ее сводные братья исходили из предположения, что у их подопечной нет влиятельных друзей. Возможно, звание героя Рангапинди наконец послужит благой цели. Эти ублюдки поплатятся за свои преступления до того, как он сойдет со сцены.

Это будет его прощальным подарком Саре.

Он позаботится о том, чтобы она была счастлива, чтобы ей ничто не угрожало. И затем, самое лучшее, что он может для нее сделать, это проститься с ней навсегда. С печалью в сердце он пошел туда, где стояла она, глядя на волны.

Глава 8

После того как Гидеон провел в обществе Сары так много времени, она, конечно, приснилась ему. И эти фантазии лишь мучили его, жестоко терзали, ведь в реальном мире он не мог даже прикоснуться к ней. Он проснулся на рассвете, потный, беспокойный, болезненно возбужденный. Ему не терпелось вырваться из дома, отчасти потому что он не смог бы вынести взгляда ясных глаз Сары, которые лишний раз напомнили бы ему о том, какой он ненасытный сатир.

По крайней мере в своих снах.

После раннего завтрака он отправился на прогулку верхом на незнакомом ему коне. Акаш еще не приехал с Ханом и остальными лошадьми. Сейчас он шел по галерее, направляясь в свои комнаты, чтобы принять ванну перед тем, как приняться за работу над документами, касающимися поместья. В надежде, что его не станут отвлекать мысли о кареглазой гурии.