Пленительная страсть - [34]

— Как тебе нравится мой новый корабль? — спросил ван дер Рис.

— Он прекрасен! — восторженно ответил Калеб, и глаза его засверкали. — Мне бы хотелось когда-нибудь выйти на нем в море.

Риган вопросительно взглянул на мальчика: тот говорил как опытный моряк, а не юноша знатного происхождения.

— Это вполне можно устроить, — сказал голландец. — Судно отправится в свой первый рейс в Голландию с ценным грузом специй и шелка на следующий день после свадьбы. Не подумаешь ли ты, как назвать корабль?

— Хорошо, менеер, — застенчиво ответил Калеб, — я подумаю.

— Почему бы тебе не обращаться ко мне просто по имени? Скоро мы породнимся, и нет никакой необходимости сохранять все эти официальности. Тем более, что мы будем жить вместе, пока ты не вырастешь и не захочешь вернуться в Испанию.

Мальчик казался взволнованным и смущенным. Понимая, что он испытывает неловкость, ван дер Рис мягко добавил:

— Если тебе трудно называть меня Риганом, продолжай называть по-прежнему. Когда ты освоишься и почувствуешь себя со мной свободно, тебе будет легче обращаться ко мне по имени.

Калеб облегченно вздохнул. Голландец нравился ему, и временами было трудно представить, что он враг. Называть этого человека по имени означало дружеские отношения, а мальчик не был уверен, что тем самым не предаст Сирену.

— Зайдем со мною в офис, Калеб. У меня назначена встреча со служащими, и я должен там быть. Правда, пока еще рано. Но я хочу сменить эту мокрую рубашку, а заодно покажу тебе макеты моих кораблей. Один из местных жителей вырезает их для меня, и я уверяю, что это произведения искусства.

* * *

Не замечая духоты офиса голландской Ост-Индской компании, Калеб с любовью и восхищением касался миниатюрных макетов кораблей.

— Как они прекрасны! У человека, вырезавшего их, золотые руки! — восторгался мальчик.

Риган, сбросив с себя сырую рубашку, подошел к ребенку и взял один из макетов в руки.

— Это был корабль моего отца. Он назывался «Тита» — в честь моей жены. На этом самом корабле мы с женой и маленьким сыном направлялись в Европу. Тита, моя жена, была местной принцессой, дочерью верховного жреца, она впервые покидала Яву. Мы почти достигли мыса Доброй Надежды в Атлантике, когда на «Титу» напали пираты… — глаза у Ригана затуманились. — Мою жену убили у меня на глазах, а мой сын…

Глаза Калеба светились сочувствием.

— Меня посадили в шлюпку, снабдив пищей и водой. Я так и не узнал тому причину. Через два или три дня я был подобран испанской бригантиной. Но капитан не поверил мне, что я и отец — владельцы разграбленной «Титы». Я даже не знал, на плаву ли еще она или потоплена. Когда я стал настаивать, чтобы мы начали искать ее, капитан сообщил, будто видел, как этот корабль затонул. Затем я был несправедливо обвинен в том, что будто бы сам являлся членом экипажа голландского пиратского судна, нападавшего в те времена на испанские и португальские корабли неподалеку от мыса Доброй Надежды…

— Так я никогда больше и не увидел своего сына, — продолжил Риган свой печальный рассказ. — Я даже не знаю, жив он или мертв. В последний раз, когда я видел ребенка, он плакал от страха, крепко вцепившись в штурвальное колесо.

Повисла долгая пауза, прежде чем ван дер Рис смог закончить свой рассказ.

— Меня доставили в Испанию как преступника и бросили в тюрьму, где я томился долгих шесть лет. Мой отец со временем сумел добиться, чтобы меня освободили за очень большие деньги. Твой отец, Калеб, тоже очень помог мне. Он употребил свое влияние там, где это было необходимо. И я очень благодарен ему за это.

Когда Риган отвернулся, Калеб пришел в ужас, увидев глубокие шрамы, протянувшиеся через всю широкую, сильную спину голландца. Возглас изумления невольно вырвался у мальчика.

— Память об испанской тюрьме, — жестко произнес ван дер Рис, обернувшись. — А они еще называют голландцев дикарями!

— Не все… не все испанцы дикари, — неуверенно заметил Калеб.

— Верно, — холодно сказал Риган. — Так же, как не все голландцы и не все немцы. Может быть, тебе удастся объяснить это своей сестре…

Надев свежую батистовую рубашку, ван дер Рис закурил сигару и сел на край массивного письменного стола, помахивая ногой.

— Итак, молодой человек, что вы думаете об Ост-Индской компании?

— Очень впечатляюще! Я уважаю вас, менеер, за вашу успешную деятельность!

Если Риган и заметил официальное обращение мальчика, то не показал вида.

— Эта дьявольская работа оставляет мало свободного времени, а теперь, когда я женюсь на твоей сестре, времени будет еще меньше. Работа, работа, работа, — пошутил он.

— Вы богаты, менеер?

— По определенным меркам, думаю, да. Но несколько пиратских нападений на мои корабли могут оставить меня ни с чем. Почти все мои доходы связаны с флотом, даже плантации окажутся практически бесполезными, если корабли не смогут перевозить мускатный орех в Голландию. Мне пришлось бы пользоваться услугами других кораблей, а это, соответственно, было бы намного дороже!

— Вас часто беспокоят пираты?

— Нет. Я стараюсь предотвратить это всеми возможными средствами. Пришлось потратиться и оснастить свои корабли оружием.

Риган не стал говорить о том, что иногда нанимал пиратов охранять не только свои корабли, но и суда голландской Ост-Индской компании от испанцев.