Пленить сердце горца - [32]

Это действительно было его тайной. Как будто бы смерч разорвал пополам тот самый день, в который Гримм Родерик пришел в этот свет, на две разные части, и никакие расспросы, никакое внимательное наблюдение не помогали пролить свет на его темное прошлое. Он был очень чувствительным человеком, он мог с удивительной легкостью и простотой проникать в суть малейших нюансов разговора или происшествия. Когда она была ребенком, Гримм всегда точно знал, что она чувствует, он мог предугадать это еще до того, как она сама понимала, что же с ней происходит.

Приняв решение быть честной сама с собой, она вынуждена была признать, что единственная жестокость, в которой она могла его обвинить, - безразличие. Он никогда не совершил бы ничего плохого! Но та ночь, в которую он уехал, его твердый отказ остаться были причиной того, что ее сердце ожесточилось против него.

Джиллиан наблюдала, как он подбрасывает Зеки на руках. Черт побери, что же он собирается делать? Посадить его на лошадь? Зеки не сможет ездить верхом, он очень плохо видит. Она уже собралась окликнуть его, но вдруг остановилась. Что бы Гримм ни собирался сделать, он не из тех, кто совершает ошибки. Она взяла себя в руки и принялась наблюдать за ними. Зеки был в полном восторге - нечасто ей приходилось видеть его таким счастливым. Несколько детей и их родители собрались вокруг, чтобы посмотреть на то, что происходит. У Джиллиан захватило дух. Если замысел Гримма не увенчается успехом, то это будет для Зеки болезненным прилюдным унижением, настолько сильным, что ему на протяжении долгого времени будет очень больно вспоминать о нем.

Она видела, как Гримм наклонил свою темноволосую голову очень близко к коню, как будто хотел шепнуть на ухо быстрому серому скакуну что-то очень важное. На мгновение Джиллиан даже показалось, что жеребец кивнул головой в знак согласия. Когда Гримм посадил Зеки на спину коню, Джиллиан задержала дыхание. Сперва Зеки сидел в седле неподвижно, но затем постепенно расслабился, - Гримм потихоньку водил скакуна кругами по двору. «Ну, это все хорошо, - подумала Джиллиан, - но что же дальше делать Зеки?». Без сомнения, никто не будет вечно указывать ему дорогу. Какой смысл сажать ребенка на лошадь, если он все равно никогда не сможет управлять ею самостоятельно?

Она решила, что с нее хватит. Очевидно, Гримм не понимает, что не следует учить мальчика желать невозможного. Ему бы лучше воодушевлять его на чтение книг, потакать его более безопасным стремлениям - как поступает она сама. Когда ребенок отмечен какими-то физическими недостатками, не стоит подстегивать его проверять границы своих возможностей, это безрассудство может сильно навредить ему. Намного лучше и полезнее научить мальчика ценить совсем другие вещи и стремиться только к достижимым благам. Неважно, что, как и все дети, Зеки, возможно, хотел бы бегать, играть и ездить верхом - ему надо внушить, что он не может делать всего этого, что для него, с его неполноценным зрением, это крайне опасно.

Ей следует указать Гримму на его ошибку, пока он не наделал большего вреда. Во дворе собралась довольно таки большая толпа, и Джиллиан заметила, как взрослые зрители в знак неодобрения кивали головами и перешептывались между собой. Она пообещала сама себе, что решит эту проблему спокойно и хладнокровно, чтобы не дать окружающим повода для сплетен. Она просто объяснит Гримму, как на самом деле необходимо вести себя с Зеки, и продемонстрирует, что она вовсе не всегда ведет себя, как безмозглая идиотка.

***

Гримм проделывал последний, медленный круг, ведя под уздцы лошадь с гордо восседающим на ней Зеки. Он был уверен, что в любой момент Джиллиан может выйти из замка. Он знал, что ему не следует встречаться с ней, но, тем не менее, поймал себя на мысли, что специально устроил для Зеки первый урок верховой езды в таком месте, в котором она не могла его не увидеть. Всего лишь несколько мгновений назад он краем глаза заметил в одном из окон башни движение и блеск золотистых волос. Он инстинктивно напрягся от предчувствия и помог Зеки слезть с жеребца.

- Я думаю, Зеки, тебе понравилось, как он шел. Это было хорошее начало.

- На нем очень легко ездить. Но я не смогу ездить на нем сам, так зачем же все это нужно? Я никогда не смогу управлять лошадью самостоятельно.

- Никогда не говори «никогда», Зеки, - мягко пожурил мальчика Гримм. - Когда ты говоришь «никогда» - это значит, что ты даже не пытаешься. Вместо того чтобы переживать из-за того, что ты чего-то не можешь, лучше подумай о том, каким образом ты это сделаешь. И, возможно, впоследствии ты сам себе удивишься.

Зеки прищурился, глядя на Гримма.

- Но все говорят, что я не смогу ездить верхом.

- Но почему же ты сам считаешь, что не сможешь ездить верхом? - спросил Гримм, опуская мальчика на землю.

- Да потому, что у меня плохое зрение. Я могу налететь на скалу и покалечить вашу лошадь! - воскликнул Зеки.

- Но у моей лошади есть глаза, дружок. Неужто ты думаешь, что Оккам позволил бы тебе врезаться на нем в скалу? Он не позволит тебе врезаться на нем куда бы то ни было. Поверь мне, я покажу тебе, что лошадь может быть специально обучена таким образом, чтобы компенсировать недостатки твоего зрения.