Плененный альфа - [20]

Зейн смял ее губы своими, и они больше не были мягкими. Они стали твердыми и требующими. Он отпустил ее руки, одна его ладонь схватила часть ее волос, другая нажала на спину, властно прижимая к его телу. Его зубы захватили ее нижнюю губу, и он застонал, всосав ее в свой рот.

Тепло заплескалось между ее бедер, и вместе с ним пришло страстное желание потереться, острая необходимость в прикосновении. Она подняла одну ногу, ее колено легло на его бедро, предоставляя ему лучший доступ. Он слегка сдвинул бедро, и его эрекция оказалась напротив ее таза.

Впервые за последние несколько недель ей ничего не хотелось больше, чем избавиться от своей одежды. Она чувствовалась громоздкой, ткань стала натирать ее чувствительную кожу. Пальцы чесались расстегнуть пуговицу на своих штанах, но ей не хотелось выглядеть слишком нетерпеливой. Вместо этого она начала с куртки, дергая вниз молнию и стряхивая ее с плеч, все еще находясь в объятиях Зейна.

Как только его твердая эрекция задела нужное место, она ахнула, а ее ногти впились в кожу на его шее. Ее возбуждение подтолкнуло его, и он сам занялся ее одеждой, ловкими пальцами расстегивая пуговицы и замки. Она услышала, как что-то порвалось, но прежде чем она успела пожаловаться, Зейн потянул ее голову назад и погрузил свой язык в ее рот.

Их языки танцевали в лихорадочном темпе. И это ощущалось так естественно, как будто они практиковались в этом тысячу раз, но сохранили яркие ощущения новой страсти. В своем стремлении не отстать от него ее язык прошелся слишком близко от одного из его клыков. Ужалила боль, а затем острый вкус крови заполнил ее рот. Она попробовала отстраниться, но сильная рука, запутавшаяся в ее волосах, твердо удержала ее на месте.

Мир наклонился, когда Зейн потянул ее вниз, держа так осторожно, что она едва почувствовала толчок, упав на землю. Она не понимала, сколько одежды он с нее снял, пока не обнаружила, что лежит в мягкой куче блузок и свитеров. На ней остались только бюстгальтер и брюки. Но между горячим телом Зейна и его шкурой, которая закрывала их обоих, никакой холод извне не мог добраться до ее кожи.

После неистовства, с которым он снял с нее одежду, Зейн неожиданно выбрал неторопливый темп, и его руки начали медленно оценивать каждую впадинку и выпуклость ее тела. Ей пришло в голову, что он не видел ее без всех этих слоев одежды, и это была его первая возможность оценить ее тело. Она надеялась, что ему понравилось то, что он почувствовал. Однако ее ничто не заботило, пока он вращал бедрами, прижимаясь к ее бедрам. Каждый раз, когда он прогибался, она стонала и выгибалась ему навстречу, чтобы поддержать трение.

Зейн оторвался от ее рта, медленно пробегая губами вдоль ее подбородка, а затем шеи. В этом месте он глубоко вдохнул и застонал. Он толкался в нее сильнее, чем прежде, она почувствовала, как у нее согнулись пальцы ног и закатились глаза. Острые зубы укололи ее шею, и она поняла, что он собрался ее укусить. Эта мысль не испугала ее так, как должна была бы, потому что ее беспокойство шло наравне с нахлынувшим предвкушением.

Он убрал свои зубы, не прокусив плоть, но ее возбуждение продолжало нарастать. К тому времени, как он добрался до впадинки между ключицами, ее тело наполнилось энергией, и она почувствовала, что находится на грани взрыва. Еще один толчок его бедер отправил ее к высшей точке, прежде чем она в полной мере осознала, что происходит.

Она выгнулась в последний раз, и откуда-то из глубины вырвался гортанный крик. Ее сознание куда-то поплыло, а тело замерло, в то время как на нее накатывали волны удовольствия.

Джиннифер пыталась удержать это чувство так долго, как могла, но все закончилось слишком быстро. Внезапно она замерзла и ее тело начало трястись. Встревожившись, она открыла глаза.

Зейн все еще был над ней, хотя они больше не прижимались друг к другу. От выражения его лица ее собственное запылало, и она подумала, что покраснела от носа до ушей. С приподнятыми бровями и губами, застывшими в неодобрительном выражении, он выглядел очень смущенным.

Ее сердце и мозг пустились вскачь, и она подумала, что, может, если она снова его поцелует, то они смогут продолжить то, что они делали. И это, возможно, будет еще жарче. Она почти это сделала, но узнала эмоции, которые быстро сменяли друг друга на его лице. Те, которые были написаны на ее собственном лице.

Стыд. Сожаление.

Джиннифер поспешно вылезла из-под него, дрожащими руками схватила свою одежду и начала одеваться. Ее совесть вернулась с возмездием и ревела в пустоте, в которой только несколько мгновений назад плескалось вожделение. Но по-прежнему это не было чувством вины по отношению к Аарону.

–– Ты не одинок, да? –– спросила она охрипшим голосом. Между ее бровей образовалась складка, она пояснила. –– У тебя есть… пара?

От этого слова она почувствовала тошноту.

–– Нет, –– сказал он, и ее плечи опустились от облегчения. –– Но будет. Скоро.

Она подумала, что увидела, как его губы искривились от отвращения. Но, может быть, она выдавала желаемое за действительное, и таким образом мозг пытался избавить ее от чувства вины. Она хотела спросить его еще о многом, но представила, что это была последняя вещь, о которой он хотел поговорить прямо сейчас.