Плененные страстью - [79]

– Думаю, Чарльз разочаровал не одну юную леди той ночью, введя в заблуждение, что они вскоре выйдут замуж за графа.

Чарльз поставил бокал.

– Я не виноват в том, что становлюсь слишком романтичным, когда немного пьян. Каждая женщина выглядит краше, слаще на вкус, и даже страшная перспектива брака не звучит так ужасно, как обычно.

Годрик рассмеялся.

– Хотел бы я посмотреть на женщину, которая смогла бы продержаться хоть один день замужем за тобой.

Чарльз артистично изобразил удар в свое сердце.

– Это больно, Годрик! – застонал он и притворился мертвым.

Эмили прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать смех.

– Ты никогда не испытывал настолько сильных чувств к женщине, чтобы хотеть на ней жениться?

Моментально воскреснув, лорд Лонсдейл сказал:

– Я активный мужчина, моя дорогая. Мне нужна дама, которая смогла бы поспевать за моим быстрым темпом жизни, а пока я не встретил таковой. И лишь в том случае женюсь на девушке, если она сможет понять, что я действительно не могу осесть.

– Я найду тебе такую, Чарльз, – пообещала Эмили. На долю секунды она уловила удивительную меланхолию на его лице.

– Спасибо, Эмили, но лучше я украду тебя у этого одиозного герцога. – Чарльз кивком указал в сторону Годрика.

Тот положил правую руку на колено Эмили под столом. Жар его огромной ладони согревал ее кожу сквозь шелк, но рука мужчины лишь слегка похлопала ее по колену и снова исчезла. Девушке потребовалось все ее самообладание, чтобы не вздохнуть из-за того, что она лишилась заботы герцога и тепла от его прикосновения.

После ужина все вышли в гостиную, где налили себе по стакану портвейна. Решив удалиться, Эмили извинилась и оставила мужчин с их напитками.

Девушка приблизилась к лестнице, когда шорох шелка по дереву заставил ее застыть на месте.

Из темноты за лестницей вышла Эванджелина.

– Расскажите мне, как вам здесь живется? Ваши похитители хорошо к вам относятся?

Эмили, не готовая к таким вопросам, побледнела.

– Прошу прощения?

– Не смотрите так удивленно. Я знаю, что Годрик и его друзья похитили вас.

Эмили быстро пришла в себя.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Ложь вам не к лицу, мисс Парр.

Эванджелина улыбнулась, и Эмили поняла, что страх в груди отразился на ее лице.

– Я здесь по собственной воле.

– Конечно. Не сомневаюсь, что вы наслаждаетесь теплом постели Годрика. Вы не первая. Он действительно любит соблазнять невинных маленьких созданий. Это раздувает его гордость, видите ли.

Слова Эванджелины впились под кожу Эмили.

– Вы ошибаетесь насчет него, – сказала она, но слова неловко и тяжело срывались с ее языка.

– Позвольте дать вам совет, мисс Парр. Оставьте этот дом и вернитесь в Лондон. Годрик лишь разобьет ваше маленькое тонкое сердечко или бросит вас с ребенком. Даже если вы ему нравитесь… Боюсь, это не остановит monsieur Бланкеншипа от преследования вас. Он очень настойчивый человек.

– Что?

Откуда Эванджелине было известно о Бланкеншипе?

Та колебалась, и на ее лице появился первый намек на подлинные эмоции.

– Я буду честна с вами. Думаю, от этого станет лучше нам обеим. Monsieur Бланкеншип приезжал ко мне домой. Он рассказал мне о вашем похищении. Я сразу же почувствовала, что он… я забыла это слово… – Ее бровь слегка изогнулась.

– Сумасшедший? – подсказала Эмили.

– Oui. Сумасшедший, как Робеспьер. Он заплатил мне, чтобы я приехала сюда и предоставила информацию о вас. У него больше власти, чем вы можете себе представить. Ему не важны последствия, главное, получить, что он хочет. Впрочем, вы об этом знаете.

– Да, – признала Эмили.

– Что вам неизвестно, так это то, что он нанял людей, чтобы вернуть вас. Наемников, как мне сказали. Это самые низкие и жестокие типы. Люди, которые с радостью убьют Годрика и его друзей, если они попытаются защитить вас.

Эмили почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

– Откуда вам это известно?

– Monsieur Бланкеншип похвастался своим планом. Я не хочу, чтобы произошло кровопролитие. Это жестоко, и даже я не желаю видеть, как Годрику или его друзьям причинят вред. Вам следует покинуть это место и заверить monsieur Бланкеншипа, что вы убежали, иначе, я убеждена, он навредит герцогу и остальным. – Эванджелина теребила белые шелковые рукава, ее руки немного дрожали. Она говорила правду.

– Он… Нет… Я не смогла бы уйти, даже если бы захотела, – сказала Эмили, скорее себе, чем Эванджелине. Она знала это: из-за своей любви к Годрику и его деспотичной власти над ее свободой никогда не сможет уйти. Это невозможно.

– Это нелегкое решение, я понимаю. Вы пешка в руках других мужчин. Хотя, как бы мне ни хотелось признавать это, в настоящее время и я тоже. Пешками всегда жертвуют. Это несправедливо, но такова наша участь, n’est pas[15]. Если вы не уйдете, Годрик умрет.

Эванджелина была права. Он подставит себя под пулю, пытаясь защитить ее. Какой у нее остается выбор? Девушка была пешкой.

– У пешки есть одна особенность, – почти шепотом произнесла Эмили, – если она доходит до другого края шахматной доски, то становится королевой.

На губах Эванджелины промелькнула улыбка.

– Вы играете в шахматы. Très bien![16] Monsieur Бланкеншип ожидает, что вы сразу прибежите к нему, и, хотя это не мое дело, мне кажется, вам не следует идти к этому человеку. Я желаю, чтобы вы исчезли из жизни Годрика, но не хочу, чтобы попали в руки сумасшедшего. Найдите того, кто возьмет вас. Вы красивая девушка и, думаю, неглупая. Вы можете найти покровителя. – Она опять сделала паузу, словно что-то припоминая. – Именно так я и выжила. Я все еще пересекаю шахматную доску, как и раньше.