Плененные страстью - [47]

Она прикусила нижнюю губу. Как, должно быть, Эштон ненавидит ее, коль отказался называть по имени.

– Милорд, по поводу прошлой ночи… – Девушка нервно сглотнула.

Она терпеть не могла извиняться, особенно за то, что, как ей казалось, сделала правильно. Но это стоило ее нового друга. Где-то между ее захватом и данным моментом времени, Эмили начала восхищаться хладнокровным и собранным бароном. Он был добрым и защищал ее честь.

– Пожалуйста, мисс Парр, не терзай себя по столь незначительному поводу. – Его тон звучал обнадеживающе, но ей нужно было, чтобы он понял. Ей необходимо знать, что он не бросит ее снова.

– Мне… мне очень жаль, что я солгала тебе. Не следовало поступать так.

«Я должна была бы ненавидеть их. Мне нужно бы желать им смерти за то, что они совершили». Но гнева не последовало. Короткий промежуток времени, что она находилась в их обществе, доставил ей неожиданное веселье. Годрик открыл ей страсть, остальные – дружеское общение. Она не могла позволить лжи, даже лжи во имя ее свободы, нарушить их узы. Как такое возможно, Эмили не понимала.

– Мисс Парр, это я должен просить прощения. Ты сделала то, что было необходимо для твоего спасения от бессовестных распутников. – Эштон отодвинул свой стул и подошел к ней. Он взял ее руки в свои и прижал к груди. – Я бы повел себя так же при подобных обстоятельствах. Осмелюсь сказать, поступил бы хуже.

– Значит… значит, ты не злишься, милорд?

– Мисс Парр…

– Пожалуйста, не называй меня так!

– Эмили, ты была прощена в ту же секунду, как я покинул твою комнату прошлой ночью.

Она быстро повеселела, но все равно была озадачена.

– Тогда почему ты выглядел так подавленно все утро?

– Я боялся, думал, ты не простила меня за мой уход. Он обидел тебя? – Эштон помог Эмили встать и повертел, словно изучая признаки повреждения, но ничего не обнаружил.

– Он ужасно орал, однако не тронул меня. Милорд…

– Эштон.

– Эштон, если ты когда-нибудь попросишь меня сказать правду, я скажу.

Тот улыбнулся.

– У меня к тебе лишь один вопрос, дорогая.

– Да?

– На скольких еще языках ты прекрасно говоришь?

Эмили переполняла радость. Он ценил ее ум, а дядя – нет.

– Я бегло говорю на греческом и латыни… Сносно знаю французский, немецкий, испанский.

– Но не итальянский, да? – Его губы изогнулись в улыбке.

– Итальянский? Нет. Кажется, он похож на латынь, поэтому я могу немного понимать его, но недостаточно, чтобы общаться свободно.

– Вот и отлично. Есть язык, который я могу использовать против тебя, коль мне понадобится. – Эштон пощекотал ее под подбородком, и тут к завтраку вернулись Годрик с Люсьеном.

Взяв горячий шоколад, вновь приготовленный для нее Годриком, Эмили откинулась на спинку стула и наслаждалась густым экзотическим ароматом. Здесь царила удивительная доброта, и благодаря этим хорошим взаимоотношениям она невольно простила похищение и все последовавшее за ним.

Несмотря на порой грубое обращение, Эмили приятнее было находиться под опекой Лиги, нежели под удушливым присмотром ее дяди – или, что еще хуже, угрозой возможного столкновения с его деловым партнером.

После завтрака Эмили встала, но Годрик накрыл рукой ее ладонь.

– Останься. Скоро спустится Седрик, у него есть для тебя подарок.

Люсьен и Эштон удивленно подняли глаза.

Эмили не могла поверить в это.

– Седрик купил мне подарок?

– Да. – Герцог выдавил улыбку, хотя и с трудом.

Странно, что его раздражало волнение Эмили. Ведь он знал, что дядя почти не обеспечивал ее, а потом понял – Альберт совсем не заботился о ней весь этот год. Молодая девушка заслуживала хороших нарядов и вышитых манто, а не изношенных платьев и порванных тапочек. Он должен быть рад видеть детское любопытство в глазах его Эмили. Но этого не было.

Пять минут спустя вошел Чарльз, а следом за ним Седрик, который нес огромную коробку для шляп. Чарльз шаловливо улыбнулся Эмили, едва не подпрыгивавшей на стуле.

Она посмотрела на Годрика. Он кивнул, и она подскочила.

Седрик с поклоном протянул огромную коробку, поставив ее у ног девушки.

– Подарок для тебя, котенок.

Коробка зашевелилась, и Эмили отступила на шаг. Его светлость обнял ее за талию одной рукой, желая успокоить.

– Она только что пошевелилась? Что ты мне привез? – Девушка положила ладони на руку Годрика.

Губы мужчины слегка коснулись ее уха.

– Открой ее, и ты увидишь.

Молодые люди с удовольствием наблюдали, как она развязывала шнурок, свободно болтавшийся на крышке коробки.

Крышка резко открылась, и высунулась голова щенка с повязанным на шее голубым сатиновым бантом. Песик так сильно размахивал хвостом, что его маленькое тельце содрогалось. У щенка была белая шерстка и рыже-коричневые уши, мордочка – тоже белая, элегантно суживающаяся от пушистых бровей к носику. Пока она еще круглая, но когда он подрастет, то станет худой белолапой гончей.

Эмили не промолвила ни слова, но все можно было прочитать по ее глазам. Друзья удивленно наблюдали за ее реакцией.

– Тебе он не нравится? – Виконт Шеридан опустился на колени и сжал руки в кулаки, словно пытался побороть волну разочарования и досады.

– Он не нравится? – Эмили схватила виляющего хвостом щенка и протянула его Годрику, который едва успел взять собаку, прежде чем девушка бросилась обнимать Седрика.