Плененные сердца - [11]

– Нет, я не позволю тебе!

– Что случилось? – Обернувшись, Психея увидела, что Афродита крепко держит лук сына и пытается выхватить у него стрелу. – Эрот, почему твоя мать пытается отнять у тебя оружие?

– Она считает, что нужно послать в грудь маркиза одну из моих стрел. Но я этого не допущу! Я уже двести лет не вмешивался в дела смертных и сейчас не намерен.

– Отдай мне лук! – потребовала Афродита. – Сейчас же! Разве у тебя нет уважения к родной матери?

– Не вынуждай меня отвечать на этот вопрос, мама.

Опасаясь, что Эрот в конечном счете уступит матери, Психея сказала:

– Прошу тебя, не стреляй в Брэндрейта, дорогой. Я уверена, что из этого выйдет больше плохого, чем хорошего. Если ты хочешь испытать на ком-либо силу своих чар, стреляй в Эвелину. Ее сердце глухо к любви, и боюсь, что страсть Брэндрейта только отпугнет ее, а то и обратит в бегство.

– Не слушай ее! – вмешалась Афродита. – Этого гордеца надо проучить. Хоть раз в жизни он должен испытать безответную любовь. Эрот, слушай свою мать! Разве я давала тебе когда-нибудь дурные советы?! – вопросила она грозно под тяжелый вздох сына.

– Ни в кого я не стану стрелять, – пробормотал Эрот сквозь зубы, пытаясь высвободить лук из цепких рук матери. Афродита придерживала его локтем, держа в свободной руке стрелу. Эрот старался отобрать у нее хрупкий лук, не повредив его, но тщетно.

Психея в страхе следила за тем, как Афродита, преодолев сопротивление Эрота, вставила стрелу и натянула тетиву.

– Нет! – воскликнула Психея, бросаясь к ним. В последний момент она сумела изменить направление полета стрелы. С резким свистом, сопровождаемым мелодичным звуком, напоминающим перезвон маленьких колокольчиков, она вонзилась Эвелине в основание шеи.

– Она пронзила Эвелину! – в восторге воскликнула Психея.

– Дура! – мрачно сказала Афродита. – Я хотела, чтобы Брэндрейт обезумел от страсти и выставил себя на посмешище в свете. А теперь эта уродливая бедняга влюбится в него по уши и бросится ему на шею. Разумеется, он ее отвергнет. Что останется этой несчастной, я тебя спрашиваю? Только зачахнуть от тоски.

Взглянув на свекровь. Психея вздернула подбородок:

– Вот уж нет! Это не в ее характере!

Брэндрейт склонился над изумленной Эвелиной, когда она вдруг ощутила у основания шеи странное тепло, а затем по спине у нее пробежала восхитительная дрожь. «Откуда бы это внезапное и неясное чувство?» – подумала она, но ее внимание было слишком поглощено намерениями маркиза, чтобы задержаться на этих подробностях.

Что у него на уме?

Брэндрейт твердо оперся обеими руками о фортепьяно и наклонился к ней еще ближе. Она никогда не видела его таким и, к своему ужасу, вдруг поняла, что он собирается ее поцеловать.

– Так, значит, вы не верите, что я могу завоевать ваше сердце, – прошептал он. Эвелина чувствовала у себя на лбу и на волосах его горячее дыхание.

Она открыла рот, чтобы велеть ему перестать вести себя так глупо, но, когда губы ее приоткрылись, чтобы выговорить эти слова, он тут же закрыл их своими. Это внезапное нападение не только лишило ее возможности говорить, но и вызвало в ней удивительные ощущения, нахлынувшие на нее мягкими убаюкивающими волнами. Тепло распространилось по всему ее телу, голова кружилась, и сердце трепетало. Тепло это проникло в ее руки до самых кончиков пальцев, ноги ослабели, и вся душа ее наполнилась волшебной смесью желания и надежды. Она почувствовала себя возрожденной и полной сил. Да как она только допустила такое?! Но как нежно и сладко прикосновение его губ! Но это же совершенно ужасно! Беда в том, что она не в состоянии шевельнуться. Его поцелуи держат ее в плену. Она почувствовала, как его пальцы коснулись, шеи в том самом месте, откуда началась эта странная дрожь, снова пробежавшая у нее по спине. Бессознательно Эвели-на начала подниматься с кресла и буквально упала в его объятия. Он притянул ее к себе, снова в поисках ее губ, и мир вокруг растворился в наслаждении. Она невольно обхватила руками его шею, отвечая поцелуями на поцелуи.

Эвелина никогда еще не ощущала ничего подобного. Но самое удивительное заключалось в том, что, отдаваясь его поцелуям, она испытывала чувство полной безопасности, исходившее от его сильных рук. С самого раннего детства никто ее не обнимал так нежно, с такой любовью. Его объятия пробуждали в ней такие глубокие, такие пылкие чувства, что ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.

«О чем он думает сейчас?» – пришло ей вдруг в голову.

– Это же надо! – сказала насмешливо Афродита. – Жалкое зрелище. Только посмотрите на нее! Она уже на нем повисла. Я не позволю продолжаться этому фарсу!

Неизвестно откуда, разве что прямо из воздуха, в руках у нее возник флакончик с янтарного цвета жидкостью. Жидкость переливалась в нем, как будто тая в себе какую-то магическую силу.

– Нет, прошу вас, не надо! – воскликнула Психея. – Эвелине просто необходимо узнать, что это такое – влюбиться до потери рассудка. Подождите! Дайте ей побыть в этом состоянии день или хотя бы час. Если вы тогда снимете чары, у нее останутся воспоминания. Она возненавидит свое девичество и станет стремиться к любви. Я уверена в этом.