Плененное сердце - [13]

Не дождавшись никакого ответа, таинственный незнакомец ушел, лишь плащ мелькнул в проеме дверей, а в воздухе остался витать аромат сандалового масла. На какое-то время Каталина, словно онемела, приросла к полу, не могла ни двигаться, ни говорить.

Из безмолвного оцепенения ее вывел голос Марсело, так кстати появившийся на пороге библиотеки.

— Каталина, ты давно пришла? — белые зубы сверкнули в полумраке дома, а в серых глазах заплясали озорные огоньки.

Она будто очнулась ото сна.

— Н-нет.

Молодой человек бросил на нее удивленный взгляд.

— Я тебя ждал. Пойдем, увидишься с отцом. Он будет рад.

— Да-да, конечно, за тем я и приехала.

Он протянул ей руку, и они поднялись на второй этаж, в спальню, где отдыхал дон Фелипе. Минуя цепь комнат и дверных проемов, молодые люди скоро оказались перед большой дубовой дверью, видавшей лучшие времена. Тусклая, с почерневшей резьбой и потертой эмалью, однако с четко выгравированным фамильным вензелем, напоминавшим о былом величии семьи де Вилья, дверь выглядела вполне добротно, хотя и несколько старомодно. Марсело взялся за ручку из потемневшей латуни и обернулся к Каталине.

— Отец очень плох, поэтому ничему не удивляйся, — предупредил он, грустно качая головой.

Он распахнул дверь, и Каталина увидела скромную и даже аскетичную обстановку, в которой пребывал престарелый глава некогда известнейшего в Андалусии семейства, обладавшего значительными привилегиями и пользовавшийся немалым уважением при дворе и в обществе. Теперь же ничто не говорило о его былом положении и богатстве. Маленький хилый старичок, лежавший на серых, застиранных до дыр простынях под тонким заштопанным одеялом, уже не мог напоминать прежнего, облаченного властью и могуществом, испанского гранда.

— Отец, к тебе гостья.

Сеньор де Вилья с трудом приоткрыл глаза, давно утратившие живой блеск.

— Марсело, это ты? — спросил он сипло.

Каталина поразилась синеватой бледности его кожи и заострившимся чертам лица. Былая сила и решимость уступили место старческой немощи и дряхлости. Всем в Гранаде была известна запутанная и полная драматических событий история дона Фелипе де Вилья. Когда-то знатнейший гранд Андалусии, собрав свое огромное состояние, погрузил его на корабли и отправил покорять Новый Свет. Шли месяцы, но никаких известий о капитанах пяти судов не приходило, и вот по прошествии года неутешительные новости все же достигли берегов Испании. Из достоверных источников выяснилось, что все корабли потерпели крушение, так и не доплыв до заветных берегов. Скверная весть сломила славного сеньора де Вилья. Он замкнулся в себе, прекратил общение с друзьями и забросил дела, постепенно приходя в глубочайшее уныние, в конце концов, истощившие его силы и приковавшее к постели.

— Да, отец, это я. Посмотри, кого я привел к тебе… Каталину де Перес.

С побледневших губ сорвался тихий вздох, и слабая улыбка осветила сморщенное лицо старика:

— Каталина, дитя мое, я рад видеть тебя. Как твоя семья? Давненько ты не заходила к нам в гости.

Каталина подошла к постели и присела на маленькую скамеечку, стоявшую у ее изголовья.

— Я тоже рада видеть вас, дон Фелипе, — девушка заулыбалась и положила свою руку поверх сухой морщинистой ладони сеньора де Вилья. — Я ни на что не жалуюсь. Мои родители здоровы и передают вам самые искренние приветствия и пожелания здравствовать еще долгие годы.

— Благодарю, — тонкие губы скривились в унылой гримасе, — все в милости Божьей.

Тут он хрипло закашлялся. Худая, ослабевшая рука потянулась к графину с водой и Каталина, мгновенно угадав желание дона Фелипе, проворно наполнила стакан и поднесла его к пересохшему рту старика.

— Вот, выпейте, дон Фелипе… Глоток, еще один… хорошо.

Утолив жажду, сеньор де Вилья тяжело откинулся на подушки. Марсело заботливо поправил одеяло отца и встал рядом, на случай, если он еще что-нибудь попросит.

Но дон Фелипе, похоже, почувствовал себя немного лучше, потому что неожиданно сильным голосом обратился к сыну:

— Ты, знаешь, Марсело, я говорил с доном Себастианом. Он заходил ко мне.

— Отец, опять ты за свое, — в голосе Марсело послышался легкий упрек. — Сколько можно мечтать о несбыточном? Пора уже смириться и забыть.

— Напрасно, сынок, ты считаешь, что мое давнее намерение неразумно, что оно бессмысленно, — дон Фелипе приподнялся на подушках и с поразительной живостью, никак не вяжущей с его обликом болезненного старца, начал делиться своими планами: — Ведь тебе известно, наше поместье уже давно пришло в упадок, земля плодородна, но за последние годы все каналы почти пересохли. Все меньше находится желающих селиться в здешних местах…

— Да, отец, конечно, я об этом знаю, но ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю.

— Нет времени что-то «придумывать», — с необычайной жесткостью прервал сына дон Фелипе. — Остался только один верный способ поправить наши семейные дела. Пойми, я хочу, чтобы наши плантации снова заплодоносили и возродились знаменитые на всю Андалусии виноградники, чтобы земля вновь покрылись зеленым ковром из сочной травы, фруктовые сады зацвели буйными красками, а каналы наполнились водой, — усталые бесцветные глаза сеньора де Вилья зажглись необыкновенным внутренним светом, он будто помолодел лет на двадцать. — И посему я заключил сделку.