Плененная невинность - [18]

— Думаю, мне очень повезло, — искренне сказал Алексей.

Мэйзи подпрыгнула и обняла его за шею. Она была счастлива — впервые с тех пор, как они встали с постели и все пошло наперекосяк. «Мораль сей басни такова — пусть она как можно больше времени проводит со мной в постели», — думал Алексей.

Но нужно было учитывать еще и Костины интересы.

— Костя, — в ту же минуту проговорила Мэйзи.

— Я пойду к нему.

Алексей и сам не знал, зачем вызвался идти к малышу, но начинал понимать, что ему удастся проводить с ней больше времени лишь в том случае, если он постарается немного освободить его от забот о Косте. Кроме того, в любом случае ему нужно было строить отношения со своим крестником.

Костя был рад видеть Мэйзи — он побежал ей навстречу, протягивая руки для утренних объятий.

Алексей с одобрением заметил, что, получив ласку, Костя не повис на Мэйзи, а побежал обратно к своим машинкам. Наблюдая за ним этим утром, он помнил о том, что говорила ему Мэйзи о постоянных отлучках Лео и неспособности Анаис справиться с ребенком. Но Костя производил впечатление мальчика, хорошо приспособленного к жизни, без признаков тревожности или прилипчивости. Слова Мэйзи не находили подтверждения, и Алексей начал подозревать, что она солгала ему. А это никак не вязалось с образом девушки, которую он совсем недавно начал узнавать.

При появлении Мэйзи Алексей остался там же, где был — за столом с газетами, своим мобильным телефоном и чашкой эспрессо. Это было такое же утро, как и все остальные, когда он не работал — за исключением Мэйзи. Она была в джинсах и футболке с треугольным вырезом, а волосы собрала в конский хвост. Он решил никак не реагировать на ее присутствие и дождаться, когда она подойдет к нему сама.

Мэйзи налила себе стакан апельсинового сока и подошла к столу, ожидая, что Алексей взглянет на нее и заговорит, и в то же время краем глаза наблюдая за Марией, которая, вероятно, уже знала обо всем. Алексей приехал вчера, а сегодня утром она вышла из его постели. Одно дело — сексуальная свобода, а совсем другое — когда у этой свободы есть свидетели, особенно если это итальянцы, воспитанные в почтении к традициям.

Прежде чем Мэйзи села, Алексей слегка приподнялся со своего стула — даже игнорируя ее, он вел себя по-джентльменски. Мэйзи уселась, ожидая, что он заговорит с ней — но он молчал и продолжал печатать что-то в телефоне.

Она попыталась пить апельсиновый сок, но он попал ей не в то горло, и она закашлялась. Из ее глаз брызнули слезы, и боль, которую она таила в себе, накрыла ее мощной волной. Она начала тереть глаза, надеясь, что Алексей не поймет, что она плачет из-за него — это было бы для нее самым большим унижением.

Не глядя на Алексея, она встала и с шумом задвинула стул.

— Куда ты собралась? — спросил Алексей.

— Я тебе мешаю, — выпалила Мэйзи. — Мне лучше уйти.

— Ты даже не позавтракала.

Неужели он заметил это? Она-то думала, он даже внимания на нее не обратил.

— Я не хочу есть. — Она направилась прочь, быстро моргая.

Но тут раздался тонкий голосок Кости:

— Мэйзи!

Ей пришлось вернуться. Как бы плохо она себя ни чувствовала, у Кости никого нет, кроме нее. И, как ни странно, у нее тоже нет никого, кроме Кости. Она присела перед ним на корточки, заставив себя улыбнуться, и начала говорить ему нежные слова.

— Сегодня тебе придется оставить его на моем попечении, — сказал Алексей, приближаясь к ней с раздраженным видом.

Мэйзи подняла на него глаза с мокрыми от слез ресницами. Она явно жалела о произошедшем между ними и стремилась уйти от него прочь. Но он не собирался извиняться за то, что насладился ее телом, которое было прямо-таки создано для того, чтобы доставлять удовольствие мужчине. Он хотел удержать ее рядом с собой подольше и наслаждаться ею снова и снова.

А ее печаль он развеет с помощью украшений. По своему опыту он знал — это безотказный способ успокоить женские нервы. И все же в глубине души Алексей понимал, что такой подарок скорее расстроит Мэйзи, чем обрадует ее.

Мэйзи вела себя с Костей совершенно по-матерински, и это глубоко трогало Алексея. Именно такую девушку порядочный мужчина хотел бы защищать, лелеять и, возможно, жениться на ней. Но такому человеку, как Алексей, иметь дело с такими женщинами просто опасно. Он не хотел, чтобы Мэйзи питала какие-либо иллюзии в его отношении. Он — мерзавец, и Мэйзи должна понять это как можно раньше.

— Мэйзи, если ты переживаешь из-за Марии, перестань сейчас же.

— Тебе легко говорить, — пробормотала она в ответ.

— Мария привыкла, что мои гости женского пола приходят к завтраку куда менее скромно одетыми, чем ты сейчас. Не переживай.

Алексей знал — это жестокие слова, и внутренне содрогнулся, видя, как до Мэйзи постепенно доходит их смысл. Она резко отвернулась.

Алексей похолодел. «Поздравляю, ты — еще больший мерзавец, чем полагал», — подумал он.

Мэйзи, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, пыталась найти хоть какой-то ориентир в этом новом незнакомом мире. Как она может оставаться здесь и делать вид, что все хорошо? Конечно, она не думала, что Алексей ведет монашескую жизнь, и знала — рано или поздно их отношения закончатся, но слышать от него о том, что она одна из многих, было практически невыносимо.