Племенные войны - [60]

Спускаться под землю в тесноту и мрак, где этому делу могут совсем не обрадоваться — в самом деле, не были же германцы безоружными — не хотелось никому. И Тойво не хотел никому приказывать.

А люди в подземелье совсем страх потеряли: они не только переговаривались, но еще и пересмеивались, и даже перекуривали. Видать, что-то интересное у них там было.

— Может, выкурим их оттуда, как лис? — предложил кто-то.

— Ну, дым сам под землю не пойдет, — сразу же возразил другой боец.

Идею с подтоплением водой тоже отвергли, как несостоятельную.

— Тогда пошумим слегка, — сказал третий красноармеец.

Вероятно, это было самым правильным решением, поэтому Тойво поставил человека в непосредственной близости от дыры, чтобы он постучал одним камнем о другой с равными промежутками времени. Конечно, нашлись еще какие-то другие выходы из-под земли, откуда тоже можно было услышать немецкую возню, но по этим ходам даже кошке было трудно пробраться. Поэтому предположили, что любопытные германцы обязательно вылезут на поверхность тем же путем, каким и спустились вниз.

На стук, однако, вылез один немец — долговязый блондинистый тип с тонким носом ужасно породистого типа. Бывают, вероятно, беспородные носы — это какой-нибудь «картошкой», например. У этого порода, кроме носа, чувствовалась во всем.

Вот по этому носу он и получил, едва высунул свою голову и стал подслеповато, с полумрака, озираться по сторонам. Удар его ошеломил настолько, что он даже забыл крикнуть что-нибудь возмутительное. Немца быстро спеленали и поставили нож к горлу: крикнешь — зарежем нахрен. Он и молчал, только носом своим аристократическим шмыгал.

Второй немец так и не появился. Вероятно, увлекся чем-то — не оторваться.

— Кто-нибудь немецкий знает? — спросил у своего народа Тойво.

— Не надо по-немецки, — проговорил аристократ. Его финский язык был натуральным.

— Так ты не немец? — возмутился Антикайнен. — А где тогда немцы?

— Так не было немцев, — сказал пленник. — Только я и Рольф.

— А Рольф тоже — финн?

— Нет, он немец, — ответил аристократ и поспешно добавил. — Но это не в счет.

Вдаваться в подробности: кто в счет, кто не в счет — не стали. Поинтересовались, как зовут, есть ли еще кто под землей, кроме них, выйдет ли напарник и прочее.

Звали его, оказывается, Юрье Гренхаген (реальный Юрьё был 1911 года рождения, так что это нереальный), коллегу — Рольф Хене (настоящий Хёне был 1908 года рождения, так что это ненастоящий). В катакомбах только они вдвоем. Если не позвать, то Рольф не выйдет. Ну, и на прочее тоже ответил.

Тойво удовлетворенно кивнул головой: тех немцев они взяли. Правда, у них в руках пока только один, но это всего лишь начало. С минуты на минуту могут лахтарит нагрянуть, поэтому начало нужно было реализовать в конец.

Юрье родился в Санкт-Петербурге, потом перебрался с родителями в Выборг, поэтому русский язык знал. А еще он знал «Калевалу» и к этому эпосу был страшно привязан. С него и начал свои изыскания, которые привели его к немецкому обществу Туле и, позднее, в фашистское Аненербе.

— Я Выборг знаю, как свои пять пальцев, — сказал ему Тойво и для наглядности сунул под нос кулак. — Сейчас ты вытащишь на свет Рольфа, мы спровадим вас до Валаама, и вы спешно уедете в Берлин. Иначе в Выборге тебе больше не бывать. Понимаешь, почему?

Юрье кивнул — вероятно, он понял по-своему: родных вырежут, не к кому больше будет ездить.

Что он сказал своему коллеге — неизвестно, но через пять минут оба уже стояли перед глазами Антикайнена и его людей. Немедля ни секунды, они отправились на остров Сала, где по легенде жили-были ладожские пираты.

Где тут жить пиратам — совершенно не представлялось, но перед отправкой немцев и пятерки вооруженных товарищей в качестве их провожатых остров вполне годился.

Пока раскладывали бездымный костер, грели воду и просто отдыхали после трудов праведных перед походом дальним, Юрье окутался дурманом словоохотливости и поведал народу концепцию их похода. Рольф, ничего не понимавший по-фински, только хлопал ушами и временами поддакивал.

Есть в Германии, оказывается, такой парень Герман Вирт. У него своя теория происхождения человечества (в 1928 году он издаст книгу «Происхождение человечества») которая утверждает, что у истоков человечества стоят две проторасы: «нордическая», являющаяся духовной расой с Севера, и пришельцы с южного континента Гондвана, охваченные низменными инстинктами, раса Юга. Южане — это особый вид существ, который в принципе отличен от человека, да что там — это анти-человек, порождение анти-Творца, Самозванца. Они не умеют плавать в воде, они по-особому пахнут, у них в морали нет понятия «ложь». В общем, странные создания.

— Йа, йа, — согласился Рольф.

Причиной деструктивных процессов в обществе нордической расы («гиперборейцев»), согласно этому Вирту, явилось расовое смешение гиперборейцев и подверженных только низменным чувствам и инстинктам существ с Гондваны. Южане, эдакие подлецы, ловко пародируют язык, так как используют языковые концепции для подчинения их грубой конкретике вещей. Их язык являлся анти-языком, а вместо мысли и возведения конкретного предмета к идее мысль анти-людей превращается в искажение интеллектуальных пропорций, в причину умственного недуга — это анти-мысль, когда поклоняются самому предмету-фетишу, или даже сатанинскому анти-богу, или же это интеллектуальное вырождение может привести к материализму, миру объектов.