PLAY - [48]

-Вы что, шутите? – Пронеслось у нее в голове, и понадобилось огромнейшее, бесконечное усилие, чтобы не сказать того же самого вслух.

-Здравствуйте, - сказал тем временем Федор.

-Привет, Ксюшка, - Ася. Обеспокоенная, встревоженная и… смущенная Ася, - ты чего так рано?

-Взяла отгул. А почему вы здесь, а не дома?

-Мы как раз шли домой, - быстро сказала Ася, кинув взгляд на серьезного и важного Федора, - я обещала Феде напоить его кофе.

Феде. Феде. Феде.

-Неожиданно встретить вас здесь, - Ксения теперь смотрела на Федора тоже, - как так вышло?

-Я позвонил несколько дней назад по номеру, на который вы звонили с моего телефона. Хотел сказать, что с девушкой, которую мы спасали, все в порядке.

-А трубку взяла я, - добавила Ася.

А трубку взяла она. И они побеседовали. Да так, что решили как-нибудь встретиться. И вот теперь она ведет его пить кофе. Пить кофе. В наш дом. Его.

-Так давайте поднимемся, - улыбнулась Ксения, - я не буду вам мешать – только заберу несколько вещей, и сразу уеду.

Она широкими шагами пошла вверх по ступенькам, не оборачиваясь и не слыша, что говорила ей вслед Ася.

Стоило ей зайти в квартиру, как слуха немедленно коснулся странный шум. Шум доносился из комнаты Кирилла, а в прихожей – о ужас – стояли мужские армейские ботинки.

Думать было некогда. Ксения бросила на пол сумку, схватила в одну руку оба ботинка, и побежала в Кириллову комнату. Она успела как раз вовремя, чтобы оттащить от окровавленного Кирилла не менее окровавленную Леку, и захлопнуть накрепко дверь.

-Заткнулись, оба! – Прошипела она, и что-то было в этом шипении такое, от чего в комнате немедленно стало тихо.

Она осмотрела лежащего на полу Кирилла. Здорово его Лека отделала – физиономия была исцарапана, а на подбородке наливался кровоподтек.

-Обтирайся, - она бросила ему на грудь пачку салфеток, и шагнула к Леке.

Здесь дела были похуже.

-Сильна ты, мать, - хмыкнула Ксения, осматривая распухшие пальцы на ее руке. И добавила, - значит, так. Сейчас вы оба потихоньку выходите на улицу. Тихо, как мышки. Ведете себя так, словно ничего не случилось. И ждете меня у машины. Всем ясно?

Дождалась двух кивков, и вышла из комнаты. На кухне раздавался шум – Ася готовила кофе, Федор сидел на стуле и покачивался взад-вперед.

-Ась, я сейчас уеду, буду поздно, - сказала Ксения, заглядывая внутрь, - если что – на телефоне.

-А кофе? – Жалко и растерянно спросила Ася.

-Времени нет, - Ксения мотнула головой и покосилась на Федора, - приятно было снова вас увидеть. Если куда-нибудь поедете – ведите осторожно, пожалуйста.

И вышла из дома.

Оба участника сражения ждали ее у машины – Кирилл прислонился к багажнику, Лека стояла чуть поодаль.

-Садитесь, - скомандовала Ксения, и завела мотор.

Всю дорогу до травмопункта она запрещала себе думать. Знала: стоит хотя бы одной мысли проникнуть в сознание – и будет беда.

Приехав, отправила Леку делать рентген, а сама взяла Кирилла за руку и отвела в сторону.

-Держи, - сунула в руку ключи и листок блокнота, - это квартира моего друга. Поймай машину и езжай туда. Я скоро приеду.

Он странно посмотрел на нее, но спорить не стал.

Вскоре из кабинета вышла Лека.

-Красиво, - сказала Ксения, посмотрев на ее загипсованную руку, - отвезти тебя домой?

Но прежде они заехали в кафе попить кофе. Что-то ели, о чем-то говорили – Ксения даже не понимала, о чем. Она по-прежнему дала себе установку: ни о чем не думать.

Отвезла Леку домой, и поехала на Женькину квартиру.

Кирилл встретил ее на пороге – весь в зеленке, серый какой-то и, кажется, смущенный.

-Давай потом, ладно? – Попросила Ксения из последних сил. – Мне нужно хотя бы полчаса. Хотя бы пол.

С этими словами она как была – в одежде – прошла в комнату и упала лицом вниз на кровать.

И тут пришли мысли.

FORVARD

Темнота. Темнота. Темнота.

Она окружает, со всех сторон окружает, и не дает дышать. Жизнь, на которую было потрачено так много, не стоит больше ничего.

Боль. Когда-то ей казалось, что больнее уже быть не может просто потому, что должна же быть у боли хоть какая-то грань, хоть какой-то предел? Оказалось – нет. Предела нет. И может, может быть еще больнее – больнее, чем тогда. Больнее и горче.

Поплакать бы. Разрыдаться, изо всех сил, навзрыд, вылить из себя хоть несколько капель того, что раздирает душу на тысячи осколков, и впивается, впивается, не дает дышать.

Женька… Где же ты, Женька? Где ты сейчас, когда ты так сильно нужен? Когда все катится к черту, рядом должен быть друг, иначе какой вообще во всем этом смысл?

-Ксюха.

Она дернулась, как от удара, повернулась на спину в судорожной надежде, но увидела только Кирилла.

-Уходи, - прохрипела, - прошу тебя, уходи.

Он сделал шаг назад, но остался.

-Я больше не хочу играть в эту игру, - сказала она сквозь боль, - это слишком дорого стоит. Ты ненавидишь меня. Ты стараешься сделать вид, что это не так. Но это так, и этого ничто не изменит. Хватит. Больше не нужно притворяться.

Он молча смотрел на нее сверху вниз, не делая ни единого движения.

-Все это время я должна была сделать только одно. Я должна была сказать тебе «прости». Но я не сказала. А теперь уже слишком поздно.

Его скулы сделали движение вверх-вниз.