Плавать с дельфинами - [51]

Пандора задумчиво тянула шампанское.

— Когда они приходят за Бланш и спрашивают ее, как она будет жить дальше, а она отвечает: «Я всегда полагалась на доброту незнакомых мне людей», вот тут я всегда реву. — Пандора усмехнулась, опустила голову, но и этим не смогла скрыть навернувшихся на глаза слез.

Ричард тоже опустил взгляд.

«Я смутила его», — подумала женщина.

— Знаете, если вам когда-нибудь потребуется незнакомец, на которого можно было бы положиться, то я всегда к вашим услугам. Вот моя карточка. — Он протянул ей белую визитку, на которой было написано «Ричард Таунсенд» и бостонский адрес.

— Завтра я уезжаю обратно в Айдахо. Однако все равно спасибо. Я сохраню вашу карточку. — Пандора положила визитку в сумочку, даже и не подозревая, что однажды этот клочок бумаги послужит ей билетом на поезд, который увезет ее от Маркуса.

Когда пьеса закончилась, Маркусу вздумалось пойти в бар гомосексуалистов и заняться там серьезным гей-флиртом. Пандора отказалась его сопровождать.

— Я слишком устала, — объяснила она. — К тому же мне сегодня обязательно надо все упаковать. Ведь у нас самолет завтра рано утром.

И на этот раз Маркус не стал ей возражать. Он ненавидел собирать вещи, поэтому эту работу Пандора, как верная рабыня, всегда делала за него. Ну и, наконец, без Пандоры у него с Реджи было куда больше шансов подыскать хорошую компанию…

Пандора проснулась в объятиях Бена вся в слезах.

— Мне снился Ричард, как это и предсказала Джанин.

Бен фыркнул.

— Ох уж эта мне Джанин и ее дурехи-сестрички со всем этим их колдовством. Они обязательно доведут нас всех на этом острове до неприятностей. Альберт, шеф местной полиции, просто терпеть не может этих трех сестер.

— Я и не знала, что у Джанин есть сестры.

— Есть, и все они такие же чокнутые, как и она сама. Они готовят волшебные пилюли да всякие снадобья для местных девушек. Буду, знаешь, очень отличается от обоих. Был тут случай: Альберт завел как-то роман с женой господина Лорена. Но в грейпфрутовые заросли решил с ней не забираться, а схитрил и назначил своей пассии свидание на кладбище. А Джанин и ее сестренки повесили на один из надгробных камней черное пальто-балахон, сверху прицепили черный цилиндр и спрятались неподалеку за деревьями. Бог ты мой, как же Альберт испугался этого «привидения». Над ним потом неделю весь остров хохотал и показывал на него пальцем. А вообще-то, Альберт никому не нравится. Он возомнил себя богом. И отбирает у людей землю и деньги.

— Почему же ему позволяют это делать? В Америке его давно бы посадили за воровство.

— На этом острове законов нет. — Бен протянул Пандоре чашку чая. — Здесь есть только безвольный губернатор да коррумпированные чиновники, готовые продать всю землю, какую только смогут. Встречаются, конечно, и хорошие люди, как, скажем, моя бабушка. Она делает все, что может, но сейчас она уже совсем старая.

Пандоре никак не удавалось собраться с мыслями. Одна ее половина еще витала в сновидениях вместе с Ричардом, другая уже была здесь, в тиши и покое хижины Бена.

— Бен, иногда мне кажется, что во всем мире не существует никаких правил. Ну, например, Маркус. Он как психиатр должен был, по идее, помогать таким женщинам, как я. Тем, которые вышли замуж за свихнувшихся на насилии мужчин и которые из чувства стыда не соглашались порвать с ними. Моя мать не захотела тогда помочь мне. Я тебе рассказывала об этом. Она считала, что всю эту кашу я заварила сама, следовательно, и расхлебывать ее должна в одиночку. Поначалу Маркус казался мне таким добрым, таким понимающим. Я с нетерпением ждала понедельников, бежала по длинным холодным коридорам больницы на встречу с ним, чтобы побеседовать о моих проблемах. Часто он даже продлевал наш разговор на несколько минут. А потом как-то он предложил мне присоединиться к сеансам групповой терапии, которые проводил у себя дома для женщин с похожими на мои проблемами. Он сказал, что знание того, через что прошли другие, может помочь мне понять саму себя. Сначала я отказалась, потому что Норман вряд ли разрешил бы ходить куда-то поздно вечером, но Маркус заверил, что сможет уговорить моего мужа. «В конце концов, — сказал он мне, — ваш с Норманом брак становится все спокойнее, лучше, ведь за последнее время муж ни разу не ударил тебя по лицу». Так думал и так говорил Маркус. Он просто не знал, что Норман, если и не бил меня по лицу, тем не менее продолжал пинать ногой в живот.

И все же я стала ходить на эти сеансы. Норман особо не возражал. На первый сеанс я надела новое платье, сделанное из скатерти, и новые, только что купленные туфли. Боже, я так чудно себя чувствовала в тот свой первый великосветский выход. Моя семья по вечерам никуда не ходила. Потому что вечером было опасно. Отец обычно смотрел по телевизору футбол. Мать же закрывала все двери и окна, так как считала, что снаружи был темный и опасный мир, особенно для девушек. Она была уверена и убедила меня в том, что где-то во тьме все еще бродили охотники за белыми рабами. Так что даже подростком я должна была возвращаться домой до наступления темноты, иначе меня ждала взбучка.