Плавание «Рассветного Путника» - [7]

Скандал между Юстасом и Рипичипом возник даже быстрее, чем можно было ожидать. На следующий день, когда все в предвкушении обеда сидели вокруг стола (на море развивается великолепный аппетит), к ним ворвался Юстас, обхватив одной рукой другую и крича:

– Эта маленькая скотина чуть не убила меня. Я требую, чтобы его держали под охраной. Я могу возбудить против тебя дело, Каспиан. Я могу добиться приказа об его уничтожении.

В эту же минуту появился Рипичип. Шпага его была вынута из ножен, и усы свирепо топорщились, но он, как всегда, был вежлив.

– Приношу всем свои извинения, – сказал он, – и в особенности Ее Величеству. Если бы я знал, что он укроется здесь, я бы подождал более удобного времени, чтобы наказать его.

– Ради Бога, объясните же, что происходит? – попросил Эдмунд.

А произошло следующее. Рипичип, которому вечно казалось, что корабль плывет слишком медленно, обожал сидеть на фальшборте, под самой головой дракона, глядя на восточный небосклон и тихо напевая своим звенящим голоском песенку, которую сочинила для него Дриада. Он никогда ни за что не держался, как бы ни накренялся корабль, прекрасно удерживал равновесие; возможно, в этом ему помогал его длинный хвост, свешивавшийся с фальшборта до самой палубы. Все на борту знали его привычку, и матросам это нравилось, когда они стояли на вахте, им было с кем перемолвиться словом. Зачем именно Юстасу потребовалось, скользя, качаясь и спотыкаясь, он еще не привык к морской качке, проделать путь до бака, я так никогда и не узнал. Возможно, он надеялся увидеть землю, а может собирался поболтаться вокруг камбуза и что-нибудь стащить. В любом случае, как только он увидел этот свешивающийся длинный хвост, наверное, это и в самом деле выглядело очень соблазнительно, он подумал, что приятно было бы его схватить, пару раз крутануть Рипичипа туда-сюда, перевернув его вниз головой, а затем убежать и посмеяться. Вначале казалось, что все идет, как по маслу. Мышь была не тяжелее очень большого кота. Юстас мгновенно стащил его с перил, и выглядел Рипичип очень глупо, подумал Юстас, с растопыренными в разные стороны лапками и открытым ртом. Но, к несчастью, Рипичип, которому приходилось много раз бороться за свою жизнь, ни на секунду не терял головы. Не терял он и своего искусства. Не очень-то просто вытащить шпагу, когда тебя крутят в воздухе за хвост, но он это сделал. В следующее мгновение Юстас почувствовал два очень болезненных укола в руку, заставивших его отпустить хвост. После этого Рипичип сжался в комочек, отскочил от палубы, как мячик, и вот он уже стоял перед Юстасом, и ужасный длинный, ярко сверкающий, острый предмет, похожий на небольшой вертел, очутился на расстоянии дюйма от его желудка. (Мыши в Нарнии не считают этот удар ниже пояса, так как трудно ожидать, что смогут достать выше).

– Прекрати это, – пролепетал Юстас, – убирайся! Убери эту штуку, она опасна. Я сказал тебе, прекрати. Я пожалуюсь Каспиану. Я добьюсь того, чтобы тебя связали и надели намордник.

– Трус, почему ты не вытаскиваешь свою шпагу! – пропищала Мышь. – Вынимай ее и дерись, или я сейчас возьму шпагу плашмя и до синяков тебя исколошмачу.

– У меня нет шпаги, – ответил Юстас. – Я пацифист. Я не верю в драки.

– Должен ли я понимать так, – спросил Рипичип, убирая свою шпагу на секунду и говоря сурово, – что Вы не собираетесь дать мне удовлетворение?

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Юстас, обхватив свою руку. – Если ты не понимаешь шуток, то это твоя проблема.

– Тогда получай, – воскликнул Рипичип, – вот тебе, чтобы ты знал, как себя вести и с каким почтением положено обращаться с рыцарем, и с Мышью, и с мышиным хвостом, – и при каждом слове он ударял Юстаса плоской стороной своей рапиры, тонкой, гибкой и сильной, как березовая розга. Ее выковали гномы из хорошей стали. Юстас, естественно, учился в школе, где не было телесных наказаний, так что ощущение было для него совершенно новым. Именно поэтому, несмотря на то, что он еще не привык к морской качке, ему потребовалось меньше минуты, чтобы слезть с этого бака, пробежать по всей палубе и влететь в дверь каюты – все еще преследуемым, разгоряченным Рипичипом. Юстасу казалось, что рапира так же горяча, как и преследователь. Ее прикосновение обжигало.

Погасить конфликт было не так уж сложно, как только Юстас понял, что все совершенно серьезно восприняли идею дуэли, и услышал, что Каспиан предлагает одолжить ему шпагу, а Дриниэн с Эдмундом обсуждают вопрос, не надо ли устроить какие-то дополнительные препятствия для Юстаса, чтобы хоть как-то уравновесить то обстоятельство, что он во столько раз больше Рипичипа. Юстас извинился с кислым видом и ушел в сопровождении Люси вымыть и перевязать свою руку, а затем отправился на свою койку. Там он осмотрительно улегся на бок.

3. ОДИНОКИЕ ОСТРОВА

– Земля! – закричал вахтенный на носу корабля.

Люси беседовала на корме с Ринсом, но она тут же, громко топая, сбежала вниз по лесенке и помчалась туда. По дороге к ней присоединился Эдмунд, на баке они обнаружили Каспиана, Дриниэна и Рипичипа. Утро было довольно холодным, небо – бледным, а море – очень темным с небольшими белыми шапками пены на волнах; впереди, чуть вбок по правому борту, виднелся ближайший из Одиноких Островов – Фелимат, похожий на низкий зеленый холм посреди моря; за ним, вдалеке, просматривались серые склоны его брата, Доорна.