Платье моей мечты - [3]

Желудок стонет от голода: я перешла на пустую гречку на воде без соли и масла, и организму, привыкшему к сдобным булочкам и домашним котлетам это очень не нравится.

— На обед идешь? — который день тщетно зовет меня Лена.

— Не хочется, — бурчу я. Желудок громко протестует.

— Ну-ну. — Лена бросает на меня насмешливый взгляд и уходит в столовую.

Я открываю файл с французским текстом. Не буду тратить зря обеденный перерыв, если есть возможность заработать лишние тридцать долларов.

Мобильный! Как некстати!

— Оль, привет! Я подумал, если ты не занята сегодня вечером.

— Андрей, извини. Я сейчас жутко загружена. Давай как-нибудь потом?

У моего счастья вкус горького эспрессо: я любуюсь на платье из окна кафе. Прихожу сюда каждый вечер, официанты уже узнают меня, ведут к столику за окном. Иногда этот столик занят, и тогда я просто брожу вдоль по улице. Туда, обратно, мимо витрины. Мне нужно убедиться, что платье еще ждет меня, что мне есть, к чему стремиться. Я хватаюсь за любую работу, времени мало, но полчаса в день неизменно отданы прогулке до бутика или чашечке кофе в кафе.

Я могла бы пригласить в кафе Лену. Или согласиться на встречу с Андреем, выбрав это место. Но тогда придется уделять внимание им, а я не способна видеть других, когда вижу мое любимое платье.

Борьба за платье моей мечты длится уже полтора месяца. В моем конверте — уже сто восемьдесят тысяч. Больше половины я заработала сама. Незначительную сумму получила под залог в ломбарде. Кое-что взяла в долг, выкручиваясь и придумывая самые невероятные предлоги. Пять тысяч заняла у вредной соседки — на курс антицеллюлитного массажа. Знала, что она не откажет в удовольствии позубоскалить на мой счет, к тому же это даст ей возможность каждый раз при встрече интересоваться, как мои успехи. Тридцать тысяч дали родители — я наврала про сломанный зуб и дорогую стеклокерамику. Десять тысяч — у родной тети Вали, якобы на ремонт.

Какие-то мелочи заработала на продаже ненужных вещей через Молоток. Ру. Одним махом двух зайцев убила: избавилась от барахла и освободила больше места в шкафу для своего платья.

Сто восемьдесят тысяч — я всего в нескольких шагах от своей мечты. Если бы не тот досадный проигрыш в казино, была бы еще ближе. Глупо было надеяться на джек-пот, но мысли о том, что платье может стать моим уже сегодня, победили здравый смысл. Хорошо, вовремя позвонил Андрей, и я поняла, что пора остановиться.

— Извини, но я занята! — прокричала ему через гул толпы.

— Опять работаешь? Ну, удачи. — Кажется, он мне не поверил. Ничего, когда я покажусь ему в этом платье, он перестанет дуться.

Осталось совсем чуть-чуть! Жаль, что нельзя получить зарплату в кредит.

— Оль, ты, кажется, похудела, — заметила Лена почти через два месяца моих изнурительных тренировок и жесточайшей диеты.

— Да, всего лишь на один размер, — равнодушно бросила я.

— Ты точно влюбилась! — радостно заключила Лена. — Почему ж ты молчишь, дурында?!

Я загадочно пожала плечами. Пусть лучше думает, что у меня тайный роман, чем изводит нотациями по поводу блажи с платьем.

Возня с шаловливыми детишками сжигает калории ничуть не хуже упражнений Синди Кроуфорд. Надо написать ей письмо: "Синди, уволь няню и перестань дрыгать ногами перед камерой. Займись своими детьми сама". А впрочем, нет. Пока есть такие легкомысленные мамочки, я обеспечена работой с подгузниками, Барби и Лего.

По-быстрому разбираюсь со срочными делами и углубляюсь в диплом. Хорошо, что есть на свете богатые двоечники! За дипломную работу мне обещали заплатить пятнадцать тысяч. Только писать надо срочно, а у меня, как назло, отчет горит…

Была не была. Сошло с рук один раз, сойдет и второй. Зачем стараться, если я убедилась, что эти отчеты никто не проверяет?

Лена смотрит на меня поверх монитора:

— Оль, может, сходим куда-нибудь? Мы с тобой последнее время почти не общаемся, я скучаю.

— Лен, что за глупости. Ты меня видишь пять раз в неделю!

— Вижу, — вздыхает Лена, — но ты вся в своих мечтах. Нет, Оль, я очень рада, что у тебя все наладилось с мужчинами… Но мне тебя не хватает.

Гром грянул, когда я его совсем не ждала и пребывала в эйфории по поводу выхода на финишную прямую — и с накоплениями, и с похудением.

Галина Петровна вызвала меня к себе. Когда я вошла в кабинет, перед ней лежали мои отчеты за последние два месяца.

— Оля, вы как-то можете это объяснить?

— Да, Галина Петровна, я…

Я влюбилась в платье и не могу думать ни о чем другом. Я каждый день бегаю к бутику и молю бога о том, чтобы какая-нибудь изнуренная диетами дамочка с Рублевки не купила его. Мне не хватает всего тридцати тысяч и половины размера одежды, чтобы оно стало моим. Но разве объяснишь это строгой Галине Петровне, которая два года подряд носит один скучный деловой костюм и относится к работе как Людмила Прокофьевна до своего чудесного преображения?

— Оля, вы всегда были хорошей работницей. У вас что-то случилось?

— Да, Галина Петровна… У меня очень больна тетя. Понимаете, ей очень нужна забота…

— Да что вы, Оля, бог с вами! Быть может, вам взять отпуск по уходу?

— Нет-нет, я не могу! — вскрикнула я. Взять отпуск, остаться без зарплаты, когда до осуществления моей мечты один шаг? — Тете требуются дорогие лекарства.