Плата по старым долгам - [11]

...Пронзительный скрип тормозов автофургона, едва не врезавшегося в преградивший ему дорогу самосвал. О чем-то надсадно кричащий мужчина в светлой куртке. Почти ириальный, непрерывно стреляющий пистолет в его руке. Безжалостный, словно каленым железом, удар в левое плечо.

...Растущая на глазах снежная лавина, что сорвалась с крутосклона горы и стремительно несется вниз на оцепеневшую от ужаса группу подростков, возомнивших себя опытными альпинистами. Властный, срывающийся на фальцет, голос Шарля Бегона - чемпиона лицея едва ли не по всем видам спорта: "Вспрыгивать на гребень! Не падать! Только не падать!" Намертво вцепившиеся в куртку Олега руки тринадцатилетней Даниель, ее вибрирующий на немыслимо высокой ноте голосок: "Не хочу умирать! Сделай так, чтобы я жила...", тут же поглощенный ужасающим грохотом лавины, сравнимым только с близким разрывом "стингера".

...Рвущие барабанные перепонки, опаляющие лицо, слепящие глаза разрывы "стингеров", нервный захлебывающийся треск "калашниковых", ухание ручных гранат, бросаемых наугад в невидимого, слившегося с камнями противника, нелепый до идиотизма бой в глухом неразведанном ущелье. Хрипящий голос смертельно раненного комроты Брагина: "Старший лейтенант Савицкий, Олег, выводи ребят из-под огня. За каждого спрошу с тебя, если не на этом, то на том свете".

...И снова Городокское шоссе. Тот же мужчина в светлой куртке, теперь уже лежащий ничком на пыльном асфальте, по которому густым маслянистым пятном расплывается кровь... Понурившийся Роман, который не знает, куда девать руки, словно они стали ему помехой...

Похожий на университетского профессора, - степенный осанистый следователь по особо важным делам Петренко, укоризненно смотрящий на Олега: "Берете на себя лишнее, Олег Николаевич. Понимаю: стараетесь выручить товарища и подставляетесь вместо него. Как человек преклоняюсь перед таким самопожертвованием, но как юрист должен возразить вам капитан Тысячный убит не из вашего пистолета, я располагаю заключением экспертов-баллистов. Тем не менее ваша версия может быть принята за основу, а заключение оставлено без внимания, но при одном непременном условии..."

...Невысокая худенькая женщина с лицом рано повзрослевшей девочки. Черная наброшенная на голову косынка, погасший взгляд, тихий безнадежный голос: "Я не виню вас, Олег Николаевич, видно так судил ему Бог. Но вы не сказали всей правды. Не мне она нужна - дочери, которая уже все понимает и хочет знать, почему погиб ее отец..."

Дочь капитана Тысячного. Олег никогда не видел ее, но в его сны она являлась не раз. Такая же невысокая, худенькая, как мать, с горящими ненавистью глазами и хриплым мужским голосом. Чаще всего она ругала его, а потом стреляла в него из автомата "калашникова", по-десантному строча навскидку прерывистыми частыми очередями и зло цедя сквозь зубы: "Получай, гад!" Но случалось, что она не ругала его, спрашивала тихим уставшим голосом, почему и за что он убил ее отца. Олег рассказывал то, что ему было позволено говорить, но запинался и краснел, как школьник, невыучивший урока, поскольку говорил неправду. И девочка понимала это, укоризненно качала головой...

6

В Сосновском аэропорту Олега и старшего юрисконсульта компании Елену Аполлинарьевну - эффектную блондинку средних лет, роста и упитанности, встречали заместитель генерального директора Шестопал - плотный, лобастый, приторно улыбающийся мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти, юркий очкарик по фамилии Бут, представившийся членом профкома и редактором многотиражки, и Роман Корзун. О Шестопале Олег имел предварительную информацию: в прошлом плановик-производственник, затем профкомовец, непродолжительное время занимался снабженческими делами, а с воцарения нового генерального директора стал его заместителем. Значит, этот человек Закалюка и пущен им как бы на разведку. Роль юркого очкарика тоже понятна - наводить тень на плетень, а заодно давить на психику приезжих общественной значимостью своей персоны. А вот амплуа Романа предстояло еще выяснить: дружба дружбой, но в такой ситуации и с другом не мешает держать ухо востро.

Олег отметил, что Роман смущен, а может быть уязвлен второстепенностью доставшейся ему роли - он неуверенно топтался позади Шестопала, не запротестовал, когда шустрый редактор оттеснил его стокилограммовую фигуру и, вслед за заместителем генерального, тиснул руку вице-президенту компании. И только после того Роман позволил себе неловко поклониться Елене Аполлинарьевне, а Олегу отрапортовать, как на инспекторской проверке:

- Начальник кадров объединения Корзун Роман Семенович.

За два года, что они не виделись, Роман заметно подался: располнел, полысел, обрюзг. Олегу до боли в сердце стало жаль его - когда-то могучего, разбитного, бесшабашного. Поставил "кейс" на тротуар, шагнул к свояку, обхватил его грузные плечи, привлек к себе.

- Здравствуй, Рома, дорогой! Рад видеть тебя. Значит, кадрами нынче командуешь? Нелегкий кусок хлеба. Что ж, как говорится, Бог в помощь.

А что еще скажешь при посторонних?

Но Роман уже оттаял, подхватил улыбку.