Планета - [2]

— Это кабинет? — спросил Алексей.

— Кабинет, — ответил старик.

— Допустим, — сказал Алексей.

— Спасибо, — сказал старик.

Алексей глазами измерил кубатуру. Он не видел книжных шкафов, большого письменного стола, чертежей, кресел и даже лампы. Потолок, пол, четыре стены, окно.

— Отличная комната, — вслух вынес он свое заключение.

— Спасибо, спасибо, — повторял старик.

— А там что? Гостиная? — Алексей открыл дверь и остановился у порога. Следующей комнаты не было. Возможно, она существовала когда-то и, возможно, была гостиной. Одну из стен развалили, комната слилась с соседней — образовался большой зал, затем разрушили потолок, зал поднялся вверх, через чердак к покатой крыше, которую тоже разрушили, чтобы установить купол из темной жести и зеркального стекла. Посреди зала на чугунных основаниях стояла машина. Чугунные основания были вцементированы в остаток разрушенной фундаментальной стены. Они поддерживали металлическую колонку, похожую на печь, метра полтора высотой. Колонка была окрашена, подобно многим новым заграничным станкам на заводах, в светло-серый цвет, а кольца, охватывающие ее в трех местах, блестели, как велосипедные части — обточенные, гладкие, никелированные. От печки и от колонки отходили круглые рулевые или регуляторные колеса, большие и маленькие. Собственно, колонка была только частью машины, ее подставкой. На ней, упираясь в купол, лежала широкая труба, как поднятый журавль колодца, как жерло орудия.

Высоко над дверью горела тусклая дежурная коридорная лампочка. В зале было полутемно.

Преодолев первоначальное удивление, Алексей вошел в зал. За ним — Ленечка и Люся, а затем и старик.

Комсомольцы осматривались. Новизна и неожиданность обстановки ошеломили их на короткий срок, и несколько минут, а может быть и секунд, каждый сам для себя осваивался с полутемнотой и полупустотой зала. За стеклом купола просвечивало небо. Звезды стояли в стеклянных клетках, и небо в эти минуты, а может быть и секунды, существовало условно, разбитое меридианами и параллелями — вдоль и поперек.

— Ребята, — сказал Алексей. Ребята подошли ближе друг к другу и вместе стали смотреть на широту зала, на то, как разбиты были стены и снят потолок. Вместе подошли они к машине, обошли колонку, осторожно похлопали ее, как бы боясь испортить. Эта машина влекла к себе. У нижнего конца трубы было стеклышко и трудно было не заглянуть в него. Нужно было отойти на шаг в сторону, чтобы не соблазниться, чтобы оттянуть себя. Этому желанию надо было физически сопротивляться, сдерживая с трудом любопытство молодости.

— Телескоп? — спросил Алексей.

— Так точно, — ответил старик.

— Звездами занимаетесь. Звездами… — вдруг неожиданно зло закричал Ленечка. — Насущно и необходимо. Засохнем без ваших наблюдений, пропадем.

— Я понимаю такую науку, которая пользу приносит, — сказала Люся. — Химия, медицина или рисование. А зачем в звездах копаться, скажите, пожалуйста?

Старик стоял неподвижно и слушал внимательно.

— Как же, как же, — не переставал кипеть Ленечка. — Необходимейшая наука! Волхвы, кудесники и звездочеты с мандатами от высокопоставленных светил. Мы, гражданин кудесник, имейте в виду, живем и работаем, невзирая на лица! Это в смысле высокопоставленных светил я говорю.

Алексей его придержал:

— Постой, постой. Вы, гражданин ученый, моих товарищей простите. Их возмущение можно вполне понять. Они…

— Я понимаю и прощаю, — перебил его старик.

— …они занимаются делом, — продолжал Алексей. — Они промфинпланом занимаются, если это слово вам знакомо. В газетах, может быть, встречали?..

— Знакомо. Встречал, — совершенно спокойно ответил старик.

Волнение Ленечки перекинулось на Алексея и охватило его.

— Тем более, если знакомо! — закричал он. — Тем более! Сейчас в стране — решительные годы. Тоже, может быть, читали? Из России, из дикого края делают самую знаменитую страну. Мы работаем, сон забываем и к хлебу не придираемся. А вы в четырех комнатах, — чем вы занимаетесь? Звездами! Не стыдно вам?

Старик поднял голову. Непонятное чувство хозяйничало в нем. Он подошел ближе к ребятам, опустил голову, затем отступил немного и снова поднял ее.

— Партия поручила мне небо, — сказал он, — и я занимаюсь небом.

Алексей в упор посмотрел на старика. Ему хотелось быть сейчас трезвым и свежим, как в выходной день утром.

Ленечка отступил на шаг, обнял колонку, почувствовал шлифованный холод металла, а Люся, отступив тоже на шаг, обняла Ленечку, чтобы физически, рукой ощутить существование товарища — здесь вот, рядом.

— Старик! — Алексей подошел к ученому и взял его за плечи. — Что ж ты молчал? Вы б сразу. Мы понимаем… Раз у них Коперники были, стало быть, и мы на этом фронте должны, так сказать… Вы, старикан, извините нас. Смотрите на небо, пожалуйста, смотрите. Это особо важно — в научном плане. — И, обратившись к Люсе и к Ленечке, Алексей добавил: — Особо важно…

Ленечка сел на специальный табуретик и, ухватив руками ближайшую часть трубы, прилип к глазку телескопа. Люся, подсаживаясь на табуретик, выбивала его из этой позиции, рукой отводила его голову — он упирался и говорил:

— Подожди! Дай разобраться, я уступлю. Да не царапайся! Небо. Обыкновенное небо. Дай разобраться! Подожди! Прими руки! Не толкайся! Небо…